Анатолий Шерстобитов - Ссан-ПИВОБУРГ

Лепетунько заламывал руки, ожесточенно массировал плешь и взывал умоляюще к бдительности, так как любой из подобных промахов грозил ему в наше демократическое время не только увольнением, но и судом.

– Но вы посмотрите, товарищи, какие кругом таятся мины. Ведь пишет вот Жабапсинова о самодеятельной артистке, вокалистке Клавдии Кардиналовой, что она, мол, замечательный человек, что помимо художественной самодеятельности на ее хрупких плечах семья, основная непростая работа осмотрщицы вагонов. Но «вокалистка» у Сони превращается в «бокалистку». Какой чудовищный подтекст, увлекается, мол, спиртным. Ладно еще это вагонница, рядовой работник, а случись какой-нибудь руководитель… Оскорбление чистой воды…

Буйное воображение Лепетунько заменило вагонницу на личность областного калибра, и лицо его пошло красными пятнами, плешь покрылась испариной, он одеревенел и умолк на добрую минуту.

Ванек сторонился Жабапсиновой, как-то раз он, без задней мысли, но совсем неудачно, пошутил, что, мол, ее именем называют улицы по всему Уралу, и впрямь, улица Сони только Кривой была и в Райграде. По одной из легенд, исшедшей из среды казачества, шустрая на передок Сонька окривела совсем рано, лет в шестнадцать, приложился какой-то клиент за низкое качество работы. Затем она в тесном строю своего сословия шагнула в революцию. Располовинил ее совсем нечаянно под каким-то комиссаром легендарный рубака калмык Упсуй, кто мог рассечь одним ударом всадника с конем, с конё-оом, а тут Сонька-пигалица случилась при случке. Хоронили революционерку со всеми почестями, но, по казачьей версии, в гробе лежала только половинка Соньки, верхняя, нижнюю не могли отодрать от страстного комиссара. Такое медицина констатирует часто, склещивание может произойти даже при незначительном испуге, ведь не раз, под простынкой, выводила «скорая помощь» таких влюбленных, как сиамских близнецов, из общественных туалетов, тамбуров вагонов, снимала с чердаков. В нашем случае партнерам тоже, по всему, было трудно избежать испуга, и упсуйская шашка привела их за секунду до кончины к сиамизму . Оскорбительная параллель – «кривая», по разумению Жабапсиновой, просто вопияла, стоило только заглянуть к ней под всегдашнюю макси-юбку и узреть седловидные ножки, какие после тысячелетий верховой жизни предков-кочевников так еще до конца и не выпрямились. С тех пор коллега, не таясь, ему мстила, а с его легкой руки, за глаза, ее стали кликать «Сонька Кривая Ножка», что как-то перекликалось с еще более легендарным именем «Сонька Золотая Ручка». А еще он достаточно скептически относился к писанине Соньки в газете, называл продукцией фирмы «Панасоник», точнее, «Понос Соньки».

По определению Лепетунько, литсотрудник Шпур был неук, так как не имел ни одной бумажки, подтверждающей какое-то законченное образование. Было «недомучанное» высшее – он бросил политех в начале четвертого курса, учился заочно почти два года в Литинституте, бросил. Издал небольшую книжку стихов, но и к поэзии неожиданно охладел. По всем параметрам Ванек считал себя за прекрасную заготовку кинорежиссера, ибо мыслил исключительно визуальными образами и без устали придумывал трюки, эпизоды. Безоглядно любил афористику и фотографию, прилично познал компьютер, больше по части графической редактуры. Редактора Шпур удовлетворял в главном – не конкурент на кресло, как по документам, так и по его собственному желанию, уж очень ценил свободу, а с ней и настоящее творчество. К тому же Ванек почти не делал ошибок, прекрасно гнал строку и фотокартинки, при этом не требовал к себе никакого внимания, был абсолютно автономен, писал дома, в редакцию приносил готовый материал на дискете.

По окончанию летучки под локоток его ухватила Галя Матья, по образованию она – воспитатель детского сада, основной поставщик ляпов в газету, но она родственник кого надо, и потому у Лепетунько извечная тоска по этой части, это был конкурент, фаворит, и Галя Матья этого не скрывала, чувствовала себя уверенно и комфортно.

– Ванюшка, золотце мое, – она притворила дверь своего кабинета поплотнее, – надо матерьяльчик стругануть позанозистее, поэпатажнее, чтоб читателя ошарашить, а то тираж что-то усыхает…

– Что-нибудь путное путанное из жизни путаны?

– О-оо, умничка, отмочи, что-нибудь типа того хохм-репортажа «Грудемес из Гудермеса», про импотента-соблазнителя.

– Я предвкушал, яхонтовая моя, подобную заявку давно, есть кой-какие заготовки…