Валерий Казаков - Ася, шляпа и Софья Михайловна. Сборник ироничных рассказов

– Да что такое случилось-то?

– Ничего! Кофта твоя салатная вытянулась вся. Рукава до полу.

– А ты её, значит, выстирала уже?

– Выстирала. Потому что от неё машинным маслом пахло.

– А этикетку, конечно, не прочитала перед стиркой?

– Какую?

– На кофте. Там, где утюг нарисован.

– Ничего не читала я, – зло ответила Ася. – Выстирала и на веревку повесила просушиться.

– Горячей водой стирала?

– А какой же ещё?

– Ну, вот и причина.

– И чего сейчас делать мне?

– Ничего пока не делай. Я приеду, посмотрю, что сделать можно.

И Софья Михайловна положила трубку. Ася стащила с себя кофту и с раздражением бросила её на пол. Хотела её потоптать немного, подавить худыми пятками, но передумала. А вдруг Софья Михайловна придумает чего. Обменять её или деньги вернуть обратно. Она женщина грамотная, знает все ходы и выходы.

Когда Софья Михайловна увидела салатную кофту на Асе, она только руками всплеснула:

– Это не кофта, а кафтан! Ни дать, ни взять.

– И чего теперь?

– Рукава надо подшить.

– Да куда их подошьешь такие длинные, – удивилась Ася, пробуя подобрать рукава.

– Тогда – подрезать.

– У новой-то кофты? – обиделась Ася. – Только купила – уже резать да подшивать.

Короче говоря, через два часа кофта снова была как новая, только немного бесформенная, слегка скособоченная. Асина шея в этой кофте казалась сейчас слишком длинной, и плечи снова выпирали, и на животе появилась какая-то длинная складка, которой раньше не было. Что не говори, а не к душе стала кофта эта салатная с синими цветочками. Так и хотелось выкинуть её в окошко, чтобы улетела куда-нибудь по ветру прямо в мусорный бак.

– А всё эти ткани современные, синтетические, – начала рассуждать Софья Михайловна. – Ни утюгом погладить, ни выстирать по-человечески.

– Не знаешь, с какой стороны подойти, – поддержала её Ася и стала собирать на стол.

Собирала, собирала стол к чаю, и тут ей так захотелось выпить с горя, так захотелось расслабиться, что она нашла в комоде бутылку сухого грузинского вина под названием «Цинандали». Разлила вино по фужерам, подхватила на вилку кусочек ветчины и опрокинула фужер в рот. Так прямо и выпила всё вино одним глотком, как страус какой. Сама не ожидала, что так получится. И вино оказалось не таким противным, как она предполагала. И в животе оно приятно обожгло.

После выпитого вина думы о кофте на время оставили Асю. Да что там кофта. Разве она новую кофту себе не купит? Разве денег у неё нет? Что у неё пенсия плохая, что ли? Или на смерть денег не припасено? Да всё у неё есть. И на смерть, и на кофту хватит, и ещё за квартиру заплатить останется. Только салатного цвета с синими цветочками кофту она больше покупать не будет. Купит оранжевую или голубую. Пусть Софья Михайловна говорит потом, что хочет, пусть осуждает её, но она купит себе кофту яркую. Такую, о которой всю жизнь мечтала. И шляпу новую купит себе в самом дорогом магазине на Невском проспекте.

Омут

Ася всю зиму жила – жила, варила овсяную кашу на «половинном» молоке, смотрела от скуки в окно, звонила Софье Михайловне по разным пустякам, сидела перед телевизором, перешивала кофты, штопала носки, болела. И тут вдруг пришла в город весна. До этого была зима. Ася, бывало, посмотрит через окно на улицу – снег кругом лежит. Зима. Через месяц снова выглянет – всё ещё зима. А тут вдруг как-то сразу весна случилась. Ася только, только к зиме привыкла, только приноровилась к серым будням и холоду – и вот на тебе – весна уже. Ася даже растерялась. Надо же, как быстро это всё случается.

Всё бы ничего, но вместе с новой весной в душе Аси что-то произошло. Что-то там ненужное проснулось. Раньше она встречала Павла Борисовича из соседнего подъезда где-нибудь на улице и ничего с ней не происходило, а сейчас почему-то стало происходить.

Павел Борисович жил один. Вера Петровна у него давно умерла, царство ей небесное. Но раньше Ася его как будто не замечала совсем, а этой весной вдруг стала замечать. Вот замечает и всё тут, хоть кол на голове теши, хоть куда от Павла Борисовича девайся.

Ася пройдет мимо и улыбнется Павлу Борисовичу. Снова пройдет и глаза опустит. Как девочка какая стала, честное слово. Даже перед соседями неудобно. А вдруг они уже заметили чего? А вдруг они уже поняли.

Однажды Ася по рассеянности рассказала об этом несчастье Софье Михайловне. Та немного подумала и сказала: