Владимир Жуков - Глоточек счастья

И вот летом как-то, накануне выпуска внуков из училища, сидели генералы на даче и ритуал оригинальный справляли свой. После того, как закончился диалог и огненная вода, булькая по пищеводу, прошелестела, затронул генерал Иванов тему самую злободневную:

– Выпуск, Володя, скоро. А должностей внучатам так мы и не подобрали. Не просматриваются что-то на горизонте вакансии крутые, как повылазило им. Не забывай, дружище, что править балом нам недолго с тобой осталось.

– Да-а… – многозначительно протянул генерал Гаврилов и озабоченно головой покачал.

Наступила тишина, и чтобы отогнать её, тоску ненужную навевающую, хотел было генерал Иванов ритуал по новой закрутить, да телефон зазвонил и естественный ход событий нарушил. Взял трубку Иван Данилович и:

– Иванов! – сказал в неё недовольно, но, услышав знакомый голос начальника управления кадров Министерства обороны в улыбке расплылся.

– Должность, товарищ генерал, хорошая подошла – помощник военного атташе в спокойную африканскую страну. Да только вот одна. Так что, с другом своим сами решайте – кому. Через два месяца освободится вакансия.

– Спасибо, Николай Матвеевич! Мы решим сегодня же и сообщим вам, – ответил генерал Иванов и трубку положил на место.

– Что там? – спросил генерал Гаврилов.

– Да должность подходящая появилась для чад наших – помощник военного атташе в хорошую тёплую страну, но вот беда – одна только. Что будем делать-то?

Владимир Петрович коротко и ясно ответил:

– В орлянку я не буду с тобой играть и потому вакансию эту фартовую уступаю великодушно. И всё на этом.

– Мне не нужны подарки такие, – заартачился Иван Данилович, – я тебе должность также с удовольствием уступаю и не собираюсь делать хорошо себе, когда тебе плохо!

Так вот как быки упёрлись товарищи. Стали каждый на своём и ни с места. Препирались, препирались они, да и плюнули, пустили дело на самотёк. Мол, кому дадут, пусть и дают тому, только без их вмешательства.

Снял трубку телефонную генерал Иванов, набрал номер начальника управления кадров и так конкретно сказал:

– Извини, Николай Матвеич, но не пристало нам, друзьям боевым, делёжкою заниматься на старости лет. Тому отдайте, кто заслуживает больше, и всё на этом.

Повеселели генералы да вновь действо ритуальное повторили и после ещё раз несколько, потому что так уж заведено у них было: перед каждым приёмом воды огненной литургию крутить по новой.

II

И всё бы нормально получилось. И эта бы должностёнка не ушла, а там, глядишь, и другая бы подоспела. Сама бы жизнь, как положено, все точки расставила над «i». Только сбыться этому не суждено было.

А всё командующий – маршал этот досужий. Вздумалось ему по кабинетам замов своих поблудить да к генералу Иванову заглянуть, когда там генерал Гаврилов просто так околачивался. Зашёл маршал и чего-то так на стариков поглядел, как на генералов боевых не смотрят – очень жалобно и снисходительно как-то. Вроде не могущественные военачальники есть они, а обитатели богадельни тщедушные, готовые вот-вот преставиться.

Неладное почувствовали генералы и нутром своим ощутили всем, что меч Дамоклов отставки перед самыми носиками замаячил и вот-вот просвистит соловейчиком да умолкнет, про службы окончание известив, а внучата бедные, неприкаянными, так без места правильного и останутся!

Генерал Иванов не переживал здорово и к вечеру даже про посещение маршала позабыл.

А вот с генералом Гавриловым совершенно иначе обстояло дело. Приехав домой со службы, ощутил он беспокойство большое в душе, волнение. Усиливалось оно и в отвратительное состояние дискомфорта тянуло. Чтоб выйти из него, хотел было коньячку шлёпнуть генерал, да не желая старухе досаждать и лишний раз ворчание выслушивать её, передумал и вместо горячительного сильное снотворное принял.

Заснул Владимир Петрович мгновенно после того и часов до двух ночи как убитый проспал. Но потом сон нарушился ламинарный, резко превратившись в турбулентный кошмар. В полусонном сознании, как растревоженные пчёлы, зароились мысли, клубясь, и до самого утра совершенно покоя не дали. И вот, когда на рассвете почти вроде перестали беситься они и заснул генерал, так такой сон идиотский приснился да страшный, каких не видывал он за всю прежнюю жизнь свою…

Цирк. Зрителей полно. Визжат, как резаные, они. Посередине арены командующий при полном параде стоит. В одной руке бич у него, а в другой – верёвка. Держит маршал за один конец её, а к другому за шею сам генерал привязан, словно лошадка цирковая. Щёлкает бичом маршал да за верёвочку подёргивает, а генерал скачет по периметру манежа да «И-го-го!» кричит. Поддаёт гари командующий, ну и генерал старается в грязь лицом не упасть. Но вот, темп высокий не выдержав, валится на арену он, а командующий подходит спокойно. Верёвку и бич бросает да тепло, по-дружески, генерала по холке треплет. Смотрит на него, как на кандидата в дом престарелых, а потом зубы словно вампир оскалив, маузер вынимает здоровенный из галифе и орёт истерически, одновременно на курок нажимая: «Загнанных лошадей пристреливают!!! Не правда ли?!» И выстрел, соответственно, звучит смертельный…