Кирилл Берендеев - ЦТП

– Тит, Март и Нил там работают. Тит интерн, Март поставщик, пикап его отца, он берет по надобности клиники. Отсюда у нас талоны на бензин и иногда хорошая кухня, раз в месяц, во время завоза. Нил, он там охранником, – пока она говорила, мы вывернули из опустевшей деревни на щербатую грунтовку. – Вот сами смотрите, во-он за тем забором. Совсем недалеко отсюда, – улыбка внезапно потухла. – Мою старшую сестру туда свезли. Отделение для буйных, оттуда не возвращаются.

– За что? – она не ответила. Или ответила, сказав:

– Все должны трудиться. Я вот работаю судомойкой. Гор подвизался политинформатором на тракторный завод, впрочем, у него к этому жилка, – она снова улыбнулась, куда теплее, чем раньше. Я опустил взгляд. Снова помолчали. Машина взобралась на холм и неторопливо спускалась.

– Вы не рискуете, что везете меня на машине Марта? – она покачала головой, снова не ответив. Или опять ответила:

– Давайте перейдем на «ты»… А ваши документы, то есть твои, в порядке? – я молча показал новую корочку паспорта, слова не шли, опять замолчали. Пикап вывернул на асфальт, скорость возросла, а затем спала. Впереди показался пост дорожной полиции. Тормозили всех. – Нас ищут, – Рада странно улыбнулась. Меня как-то перетряхнуло от блистающих в черноте ночи глаз. Остановила машину, подала права полицейскому, на мои он и не посмотрел. Краем глаза я успел заметить еще двоих, сидевших в патрульной машине с настежь распахнутыми дверями. У обоих карабины на коленях, один дремлет, другой согревается кофе.

– У тебя доверенность?

– Я жена Марта, – просто сказала она. И тут же добавила, верно, взглянув на мое лицо. – Не берите в голову, мы с ним замужем еще с той поры, как он привел меня на первое заседание. Это… считайте, это конспирацией. Мы ведь не только фрукты-овощи сумасшедшим развозим. Ну правда, не смотрите на меня так. Мы все товарищи, и для нас главное совсем другое, вы понимаете, что. Я для него как младшая сестра. Обидно. Ведь он так долго не хотел соглашаться с очевидным.

– Ты про похищение?

– Да, вы правы, – она снова улыбнулась, на этот раз глаза блеснули тепло, знакомо, – Вот видите, никак не могу называть вас на «ты». Простите. Но вы называйте, мне так по душе. Будете моим дядей, согласны? – и тут же: – Я шучу, конечно. Мне все говорят, что странная, вот и вы убедились, насколько.

Я улыбнулся, отведя взгляд, пытаясь спрятать подрагивающие уголки губ. Рада долго смотрела на меня, почти не следя за дорогой, потом вдруг стала рассказывать. Про первое знакомство с Мартом, как притянул его негромкий, проникновенный голос, как пошла на первую встречу с ячейкой. Рада как ни старалась, все равно говорила о нем, будто о любовнике, хоть и прежнем, давно брошенном, но о человеке, с которым пережила немало сладостных минут. Я слушал о ее первом задании, вперемешку с тем, как она устроилась на нынешнюю работу. Как познакомилась с остальными членами их маленькой армии – Нилом, Титом, еще двумя, Гор появился чуть позже. Как распространяла листовки по адресам, и как тряслись ее руки. Как потом не спала две ночи подряд, совершенно измученная, пришла к Марту, и как они еще ночь просидели до утра вместе, и утром он довез ее на «этой сумасшедшей машине» до работы. И еще сидели вместе, когда забрали ее сестру, Март все пытался устроить свидание, ему это удалось, но накачанная галоперидолом, сестра никого уже не узнавала – тихая спокойная, бесчувственная. И потом, Рада торопливо перевела разговор, когда сестру забрали, именно она предложила сменить тактику. Конечно, ее не послушали, кроме Гора, пожалуй. А после того, как они казнили начальника надзорной службы лагеря для перемещенных лиц, и как из их ячейки ушло двое, Март согласился.

– Ты все его любишь, – не выдержал, хотел спросить другое, но слова сами сорвались. Рада рассмеялась, сухо, жестко как-то.

– Он мне как брат. Даже ближе. Но если ты намекаешь на близость иного рода, поверь, мы никогда не были…. Мы права не имеем. Ни друг перед другом, ни перед кем-то еще. И не можем подставить других, ведь, если кто-то из нас попадет, он сдаст не только товарищей своих, но и друзей, да и еще много кого. Пыточных дел мастера тут горазды. Они слишком многое умеют, – Рада содрогнулась, даже машину остановила, руки тряслись, я невольно прижал ее к себе, однако, она отстранилась, и продолжила: – Нельзя надеяться, что попавшись, ты не сдашь всех. Поэтому каждый из нас носит при себе вот такую ампулу с цианидом. Чтоб сразу, – она показала, крохотную капсулу, зашитую за ворот. Внешне похоже на моточек ниток. – Достаточно надкусить. У нас раньше так уходили те, кто терял самого близкого, их даже в ритуальных магазинах продавали, до войны еще, говорят. Покупали жены, матери тех, кто не вернулся с фронта. Сейчас все под запретом, но их передают, те, что остались, или еще производят, не знаю. У них нет срока годности. У нас всех есть, даже у тех, кто уходит.