Юрий Золотов - Химики еще шутят

В Научно-исследовательском институте по удобрениям и инсектофунгицидам (НИИУИФ) работал в свое время некто Юзько. Он писал жалобы и вносил, причем на самый верх, невероятные предложения. Институт много занимался вопросами промышленного получения фосфорных удобрений, которые производят, как известно из Фосфоритов или апатита. Юсько предложил «гениальное» решение вовсе не производить фосфорные удобрения на заводах, а вносись в почву непосредственно добытые фосфориты и затем поливать поля серной кислотой!

На экзамене в Московском университете профессор Роза Яковлевна Левина спрашивает студента:

— Как идет реакция окисления этилового спирта азотной кислотой?

Студент отвечает:

— Сносно.

— То есть как это «сносно»?!

— Но вы же сами, Роза Яковлевна, писали на доске:

С 2Н 5ОН (в HNO 3) = СНОСНО.

Соединение СНОСНО (НОС―СОН) называется глиоксалем.

Долгие годы практикумом по органической химии в МГУ ведал Юрий Константинович Юрьев — строгий педант, которого студенты очень боялись. Один из них только что подготовил все для проведения синтеза — осталось лишь открыть водопроводный кран, чтобы пустить воду в холодильник. Но, видно, открыл слишком сильно — трубку сорвало и из нее полилась вода. А тут, как на грех, входит Юрий Константинович. Бедный студент с перепугу вместо того, чтобы перекрыть кран, сунул трубку в рот и стал судорожно глотать воду.

Лизе Мейтнер была в семье третьим ребенком, Мария Кюри — шестым, Иван Алексеевич Каблуков — восьмым, а Дмитрий Иванович Менделеев — семнадцатым. Каким бы выдающимся химиком был бы, скажем, двадцать второй ребенок!

Лаборантка сидит перед установкой для определения азота по методу Дюма. Понемногу придвигает горелку к тому месту трубки для сожжения, где лежит навеска органического вещества, и пристально наблюдает, когда же в азотометр начнут подниматься микропузырьки газа. Время идет, уже близко обед. Решила пока что заморить червячка принесенным из дома бутербродом. Откусывает, жует, а сама глаз не спускает с азотометра и говорит: «Что-то я ем, ем, а азот все никак не выделяется!»

Студент получил для выполнения работы по органической химии трехгорлую колбу со шлифами — большую ценность. Закончив работу, студент начал мыть эту колбу, случайно проткнул ершиком ее дно и ужасно расстроился. Его решил выручить однокурсник: взял злополучную колбу и с пузырьком спирта пошел к стеклодуву. А когда дно колбы было запаяно, сказал товарищу, что стеклодуву за работу следует заплатить через бухгалтерий 3 рубля 62 копейки по форме № 3 (в то время бутылка водки стоили 3,62).

Студент пошел к бухгалтеру, но тот удивился и порекомендовал обратиться к заместителю декана по административно-хозяйственной части. Тот тоже удивился и отправил студента к начальнику стеклодувной мастерской. Удивился и этот:

Зачем платить по форме № 3? Налей мастеру двести граммов, и дело с концом!

Профессор объясняет нынешнему молодому поколению химиков разницу между ионной и ковалентной связью: ионная связь — это высшая степень индивидуализма, а ковалентная связь — это когда приватизированные электроны становятся коллективизированными.

До переезда в новое здание химфака МГУ на Воробьевых горах практикум по органической химии размещался на Моховой улице в полуподвале, под кабинетом академика Николая Дмитриевича Зелинского. Это была знаменитая лаборатория № 80, которая выглядела очень таинственно, чем-то напоминая лабораторию алхимика (она красочно описана в мемуарах Андрея Белого «На рубеже двух столетий»).

Однажды в эту лабораторию пришли школьники, записавшиеся в химический кружок. Увидев большую коническую колбу, в которой кипела какая-то бурая жидкость, они со священным трепетом спросили старую лаборантку, что это такое.

«Чай!» — ответила она.

В 50-е годы женщина-химик, ставшая впоследствии доктором наук и заведующей лабораторией академического института, в своих выступлениях путала полиморфные формы (модификации) веществ с полимерными. Молодежь, промывая ей косточки, все порывалась выяснить, не путает ли восходящая звезда висмут с вермутом или, скажем, ветеранов с ветеринарами.