Юрий Золотов - Химики еще шутят

9. Величина, к которой, по экспериментальным результатам, что-то добавляют, что-то из нее вычитают, которую умножают и делят, чтобы получить правильный ответ, называется константой.

10. Вероятность того, что событие происходит, обратно пропорционально его желательности.

11. Эксперименты должны быть воспроизводимы: они должны не получаться всегда в одних и тех же условиях.

12. Если эксперимент получается, следует провести заведомо неправильный опыт.

13. Эксперимент можно считать удачным, если пришлось отбросить не более половины полученных данных.

14. Стремясь к аккуратности, сначала проведите кривую, потом наносите экспериментальные данные.

15. Если эксперимент совсем уж не удался, его всегда можно использовать как отрицательный пример.

16. Помните, что выполнение любого научного задания включает шесть стадий: 1) энтузиазм; 2) разочарование; 3) паника; 4) поиск виноватого; 5) наказание невиновного и 6) похвала и почести тем, кто в работе не участвовал.

Турецкий цензор конца XIX века запретил издание учебника химии, увидев в изображении Н 2О пасквиль на султана Хамида II. Формулу цензор прочитал так: «Хамид II — нуль».

В начале 90-х годов прошедшего века в США вышла книга «Взрыв химических шуток», автором которой был Ион Нимиц. Там, помимо прочего, есть такие вот прочтения формул интерметаллидов: Ba(Na) 2— banana, (Co) 3La — cococola.

Председатель исполкома Моссовета Промыслов в приветствии участникам Международной конференции по координационной химии (1973 год), посвященной столетию со дня рождения известного химика Льва Александровича Чугаева, все время говорил не Чугаев, а Чугуев. В зале началось движение, публика зашумела, но откуда этому оратору было знать причину. С ним явно не поработали, когда вручали текст речи.

Два крупных химика-органика родились в Нагорном Карабахе — части Азербайджана, населенной армянами. Это профессор Николай Николаевич Зинин (1812–1880) и академик (АН СССР) Иван Людвигович Кнунянц (1906–1990). Из Нагорного Карабаха происходил также химик-полимерщик академик Н. С. Ениколопов (Ениколопян) (1924–1993).

Уж не каменистая ли, бедная растительностью карабахская «окружающая среда» толкала пытливый ум будущих ученых от косного минерального к живому и горючему?

Гиви решил поступить в один из престижных московских химических вузов. После письменного экзамена он передал написанное профессору, приложив 5 000 долларов и записку: «По штуке за балл». На следующий день профессор раздал абитуриентам результаты экзамена. Когда Гиви открыл свой конверт, там было 3000 долларов и записка: «Сдача».

Это весьма придирчивые оппоненты.

Воспоминание о научных конференциях сорокалетней давности: «Тогда было много красивых женщин…»

В «Annals of Improbable Research», а затем в журнале «Universities» был опубликован уже двенадцатый (2002 год) по счету список лауреатов «Альтернативной Нобелевской премии».

В области химии лауреатом оказался некий Тео Грей из компании «Wolfram Research» (США) за использование максимально возможного числа химических элементов при создании стола с четырьмя ножками. Премией по физике отмечено исследование Арида Лейке из Мюнхенского университета, результаты которого опубликованы в «European Journal of Physics» (2002, т.23, с. 21–26). Автор доказал, что опадение пивной пены подчиняется закону экспоненциального затухания. Ну чем еще заниматься в Баварии, которая гордится тем, что была родиной пива?

Один академик-химик говорит другому:

— Жизнь стала не такой интересной: я уже пять лет не могу иметь дело с женщинами.

Второй стучит по деревяшке:

— Тьфу-тьфу. Мне грех жаловаться: я только два года.

В Москве, особенно на Юго-Западе, несколько улиц носят имена наших известных химиков. В районе МГУ, около химического факультета, — улица Менделеева. Перпендикулярно Ленинскому проспекту, по обе стороны от него, недалеко от площади Гагарина — улица Зелинского. Тут же рядом улица Несмеянова. Импозантное, издалека видимое здание Газпрома — на улице Наметкина. Есть еще улица Бутлерова.

Что-то я не припомню переулка, улицы или площади, в названии которых увековечилось бы имя какого-либо зарубежного химика. В этой связи можно отметить факт просто поразительный: в конце XIX века русские купцы внесли деньги на создание памятника Лавуазье в Париже.