Марина Казанцева - Гоблинские сказки

— О, сволочи! — рыдал Эльбрус Каннингэм, после безуспешной битвы с реальным жанром оттеснённый от рукояток управления. — Эти девки оказались мошенницами из чёрной риэлторской конторы — они состряпали поддельный документ на право собственности и выжили моего героя из комнатёнки! Куда мир катится?!!

По совету бывалого конкурсанта писатели рысью бросились искать помощи у одного опытного старого автора, который приобрёл себе популярность тем, что охотно раздавал советы и помогал справиться с сюжетными заморочками.

— А вы чего хотели? — покачал лысиной специалист по бытовым драмам. — Вы с чего начали действие? Ну что это — сначала свара с соседями по поводу протечки канализации, потом пошёл цветы искать, потом попёрся в магазин за выпивкой! Ну разве так кто строит сюжет?! Тут требуется сильное, активное начало, энергетический посыл, тогда ваши соседи вас не смогли бы затопить! А тут: ня-ня, лю-лю, фи-фи! Тут требуется мощный ход, удар по нервам — так называемый "труп в кустах"! Первым делом надо ошарашить читателя, надо завести его! Вы в аксессуарах запрашивали "труп в кустах"? Вот именно что не запрашивали, а там имеется большой ассортимент хороших, качественных трупов.

— Но у меня не детективная история. — нервно объяснял Грандиевский.

— Ну и что? Вам жанр важен или сюжет? Какая разница, кто ваш герой — главное, чтобы первым делом, едва выскочив за дверь, он запнулся ногой о труп. Хороший труп всегда вывозит на себе любую реалистическую дохлятину, главное — не забывайте его подбрасывать время от времени, чтобы, так сказать, он всегда был наготове в каждом кусту… кусте… А, неважно! Следующий!

— А знаешь, Маус. — страдальчески просил Эльбрус. — Пусти моего Учёного к тебе переночевать, а завтра он найдёт себе съёмную комнатку.

Бессонная ночь и перепаренная брюква сделали своё дело: к утру у Мауса родилась в голове идея. Он много думал над "трупом в кустах" и пришёл к выводу, что старый лысый таракан, который скучающим голосом дал терпящим бедствие авторам совет о блистательной завязке, был всё же прав. Действительно, завязка тут главное, с неё начинается действие, она определяет энергетику произведения! Так что, когда он утром прорвался вперёд всех к рычагам управления и включил машину, то был полон творческих идей.

Первое, что его огорошило, это широкая надпись, налепленная прямо на смотровое окошко. Она гласила: ПРОШЛО ТРИ ГОДА.

— Вот это раз! — в страшном предчувствии забормотал Грандиевский, ногтями сдирая с окошка липкую наклейку.

Он в панике шарил видоискателем и не находил своего героя — в его квартире жили чужие люди! Наконец, прибегнув к кнопке автоматического поиска, Грандиевский нашёл его, а найдя, понял, что тема романтизма в нынешнем веке благополучно загинулась и более не возродится. Никогда.

Два неряшливо одетых мужика с согнутыми спинами и выпирающими из маек пузами сидели под отопительными трубами в подвале и колотили воблами о деревянный ящик. Немного в стороне в консервной банке варился на костерке суп из куриных остовов и валялись пустые корочки от "Унесённых ветром" — начинка романа горела в костерке.

Герой почувствовал взгляд своего автора и поднял замурзанную морду с отечными веками и небритым подбородком.

— А, это ты… — прошамкал он, осторожно жуя пересохшую воблу. — Ты того… прости уж меня. Не выдержал я такой жизни — спился.

Учёный тоже поднял бледную физиономию с бессмысленно-пустыми глазами.

— Бичи однако мы. — сказал он в потолок.

— Бомжи, однако. — поправил его товарищ. — Нам тут работёнка кой-какая подфартила — спасибо, добрые люди помогли.

— Мы нанялись играть бомжей. — пояснил Учёный. — Как где какая заваруха, нас зовут то в свидетели, то в понятые. В массовке хорошо — пожрать дают.

Со стороны входа послышалась тяжёлая шаркающая походка и на свет костерка выперлась грязная особа с фингалом в половину лица, она тащила за собой кучу грязных пакетов

— Эй, герои-любовнички! — просипела она пропитым голосом. — Смотрите-ка, чего я в помойке накопала!

С ужасом Грандиевский узнал в этой опустившейся женщине прекрасную блондинку с классной грудью — возлюбленную Марта. Эту изнеженную женщину, страстную любовницу, изобретательную обольстительницу, до которой его творческое стило так и не добралось.

Ракурс вдруг сузился и начал уплывать, и вшивое гнездо, в котором жили герой-Романтик и его праведный друг Учёный, накрылось тьмой и растаяло. Перед глазами писателя мелькали сцены чьей-то жизни — мелкие бытовые драмы: драки, мордобой и пьянки. Мелькали полы и потолки и вот панорама накрылась крышей, на которой валялись обколовшиеся наркотиками подростки, потом сам дом превратился в маленький прямоугольник и затерялся среди множества таких же серых крыш, между которыми зияли ямами строительные котлованы или громоздились кучи мусора. По городу стремительно неслись чёрные машины, гремели перестрелки, стаями шатались проститутки, маршировали пьяные бомжи, шли стена на стену правоохранители и осуждённые, рыскали хищными оравами ироничные любительницы частного сыска, с балконов и лоджий бесстыдно свисало грязное бельё, а из чистеньких офисов на сотых этажах на всё это любовались тощие гламурные крысы, навечно заточённые в башни из стекла и стали.