Ян Гелин: Прекрасный принц

Прекрасный Принц сначала сказал, что нет, не понимает; если одна из трех возможных ошибок явилась причиной его нынешнего затруднительного положения и если УЖД ответственно за каждую из этих ошибок, значит, УЖД ответственно и за его нынешнее затруднительное положение.

— Но какая? Какая ошибка? — воскликнул в нетерпении начальник. — Скажите же, черт возьми, в чем эта наша ошибка? Кто виноват? Господи ты боже мой! Да ведь если так рассуждать, то вы могли бы насчитать тысячу всевозможных ошибок, которые способно совершить УЖД или любой из смертных, а потом заявить, что мы совершили ту или иную из этих ошибок, и если мы не можем оправдаться в любом из этих тысяч случаев, то, значит, мы и плати. Неужели вы не понимаете всей абсурдности вашей аргументации!

— Теперь-то прекрасно понимаю. Одно мне только непонятно: что могло измениться в моем мыслительном процессе за эти несколько минут? Ведь минуту назад мне казалось абсолютно бесспорным, что вы обязаны мне заплатить, а сейчас я кажусь себе, чуть ли не нахалом, а главное, человеком неразумным и даже глуповатым.

— Ну и отлично, — сказал начальник, — тогда, пожалуй, и кончим на этом.

— Пожалуй, что и так, — сказал Прекрасный Принц и повернулся где стоял, а стоял-то он на одной ноге, на расстеленном перед начальническим столом молитвенном коврике (коврик этот, положенный сюда просто-напросто согласно проекту Строительного управления, заключал в себе и некий символический смысл), а поскольку этот коврик не был закреплен, он поехал под ногой Прекрасного Принца, и тот упал и при падении сломал себе левую руку у самого плеча.

С рукой все обошлось, однако, тихо-мирно, без лишних разговоров. Взяли и отрезали — ведь если чинить, то, во-первых, еще вопрос, починишь ли, а во-вторых, и просто ни к чему, поскольку нижний-то этаж все равно с изъяном. Строительное управление и УЖД немного поспорили, кто из них обязан оплатить стоимость ампутации, по вообще, повторяем, все обошлось тихо-мирно, так как Прекрасный Принц разговора по этому поводу не поднимал.

Прекрасный Принц был счастливчик. Несмотря ни на что. Правда, на государственной службе его использовать уже не могли — во-первых, он был в какой-то мере инвалид, что, как правило, считается помехой, во-вторых же, вследствие известного расхождения во взглядах он очутился в таком положении, когда и сам должен был понимать (так ему намекнули), что просто неудобно оставаться работать в системе, которую ты подверг столь резкой критике — не имея к тому никаких оснований, кроме факта собственного увечья, которое, возможно (они ничего не утверждают, они лишь предполагают такую возможность), получено по причинам, зависевшим в первую очередь от него самого.

Зато Прекрасному Принцу посчастливилось, — это при его-то косноязычии! — привлечь к себе заботливое внимание муниципалитета. Возможно, не обошлось без вздохов, без разговоров насчет хлопот и неблагодарности, и стоит ли, мол, вообще овчинка выделки. Но как бы там ни было, ему предоставили работу в котельной ратуши. При этом все — как Прекрасный Принц, так и власть имущие — с радостью констатировали, что отопление коксом нынче редкость, что времена брикетов миновали. Иначе Прекрасный Принц очень скоро убедился бы, что зря он прежде возлагал такие надежды на свой крючок, — лопату с коксом ему все равно бы не удержать. С удовлетворением констатировалось, что нефтяное отопление требует лишь присмотра, что регулировать можно и одной рукой, достаточно, кстати, сохранившейся.

Ну, так вот. Похаживал, значит, Прекрасный Принц по своей котельной, присматривал за своими нефтяными печурками, и все были чрезвычайно довольны. Король радовался, что Прекрасный Принц уже не у него на службе. То есть радоваться-то он, пожалуй, не радовался, потому, как и думать забыл про Прекрасного Принца, не имея больше перед ним никаких обязательств. Зато радовался начальник УЖД, вздохнувший с облегчением, во-первых, оттого, что он — или, что одно и то же, его учреждение — не совершил никакой доказуемой и уж, во всяком случае, никакой доказанной ошибки, во-вторых, оттого, что он сберег для учреждения энную сумму, и оттого, наконец, что не надо было больше тревожиться за Прекрасного Принца, поскольку, во-первых, он не имел уже с ним никакого дела, во-вторых, другие уже о нем позаботились. И постепенно Прекрасный Принц провалился в глубины его памяти, обволакиваясь забвением, как обволакивается, говорят, жиром осколок, засевший в мягких тканях.