Лев Лукьянов - Вести с того света

Он посмотрел на Китти. Та сидела, глубоко вжавшись в кресло, вся поблекнув, постарев. Даже серебристая змеиная кожа костюма, казалось, померкла. Поймав взгляд нового сильного человека, Китти проговорила:

- Даже не посмотрел на меня, когда уходил...

- Ему не до тебя сейчас, детка! - чуть снисходительно объяснил Гуго.

В его голосе девица вдруг уловила знакомые нотки. Так обычно к ней обращался прежний босс.

- Что будет теперь со мной? - спросила она, пытаясь различить что-нибудь определенное в прозрачном голубом взоре господина Гуго.

Фацист ничего не ответил. Он не спеша, пристально, оценивающе ощупал Китти глазами. Она, кажется, поняла, медленно встала, постаралась даже улыбнуться. Улыбка вышла жалкой, просящей.

- Сколько ты стоишь ежемесячно? - спросил фа-цист.

- С квартирой, с машиной?

- Да.

Китти долго не решалась ответить: она боялась спугнуть робкую надежду, заглянувшую в этот страшный кабинет, грозивший своими пушками, танками, бомбами ее маленькой квартирке и красному автомобильчику. Ответить она не успела.

Раздался громкий стук.

- Войдите! - солидно разрешил Гуго и уселся за свой стол.

Вошел плотный, застегнутый на все пуговицы господин средних лет. Свою шляпу он держал в левой руке на манер военной фуражки. Четко прошагав к письменному столу, господин поднял правую руку и зычно объявил:

- Ханль!

- Хайль! - ответил Гуго.

- Ганс Шрам! - представился посетитель. - Я тот Ганс Шрам, который доставил письмо покойного господина рейхсминистра его вдове - госпоже Икс, ныне тоже покойной. Но когда я вручал означенное письмо, госпожа вдова еще не ездила в Испанию и еще была живой...

- Вполне допускаю, - согласился господин, сидевший за столом. - Но какое отношение моя партия имеет к этому делу?

- А как же, господин финансовый советник? Ходят слухи, что ваша партия благодаря этому письму получила большое наследство.

- А какое отношение вы имеете к этим слухам?

- Ну как же! Я же впал в расходы из-за этого письма! Кто-то должен мне возместить! - Проситель поискал сочувствия у молодой женщины, но она целиком была занята своим зеркальцем. - Мне сказали, что по части денег - к вам, господин финансовый советник!

Ганс Шрам положил на стол аккуратно скрепленные булавкой бумажки.

- Это автобусные билеты, двадцать марок тридцать пфеннигоя - такси и еще сто двадцать монет за гостиницу, а также трехразовое питание с пивом. И еще четырнадцать за химчистку - в первый приезд сюда автомобиль заляпал грязью мои праздничные брюки. Всего, господин советник, двести двадцать одна марка и шесть пфеннигов.

- Вы член нашей партии?

- Никак нет! Но я полностью сочувствую! Я не могу, господин советник, так как я держу мясное дело. Сосиски, господин советник, вне политики. А лозунги ФНП, как вы понимаете, могут отпугнуть некоторых покупателей. Но я знаю свой долг, и когда надо будет...

- Хватит! - жестко объявил господин Гуго и встал. - Стыдитесь, господин Шрам! Я вижу, вы бывший солдат?

- Так точно!

- Моя партия днем и ночью, в будни и в воскресные дни, даже без перерыва на обед борется за интересы таких людей, как вы! А вы, господин Шрам, приходите к нам с протянутой рукой! Вместо того чтобы поддержать нас посильным взносом, вы требуете две сотни марок за испачканные штаны! Позор! Где ваше национальное самосознание!

- Да я ничего. Я просто подумал... - начал оправдываться Шрам.

- Я не знаю, о чем вы думали! - гремел господин Гуго. - Но я знаю, что две сотни - огромная сумма! А моя партия не имеет права швырять на ветер ни одного пфеннига! Наши деньги - это ваши деньги, господин Шрам. Ваши и ваших друзей, единомышленников, единоверцев! Запомните это, уважаемый!

- Так точно! - подтвердил вконец смешавшийся посетитель. Он даже попятился к дверям.

- Но чтобы вы и ваши друзья знали, что моя партия печется о них, как о родных детях, я отдам распоряжение, чтобы впредь фацисты вашего города покупали сосиски только у вас!

- И мясные продукты, ливер... - ошеломленно выдохнул Шрам.

- И мясные продукты, ливер!

- Покорно благодарю, господин финансовый советник! Извините меня, господин финансовый советник! Я, конечно, осел! Подумать только - ни за что ни про что требовать двести двадцать одну марку и шесть пфеннигов! И как это мне в голову пришло!

Шрам открыл дверь собственным задом и провалился в сумрак коридора. Дверь так и осталась полуоткрытой. Она как бы напоминала, что первый рабочий день господина Гуго на новом месте подошел к концу.