ВЛАДИМИР КОМОВ - ЗАЯЧЬИ УШИ

Семена Евдокимовича Бунаковского остерегалась и даже побаивалась вся улица. Степенный, отутюженный, с басовитым голосом, он всегда все видел и знал.

…Автоинспектор остановил водителя «Москвича» и стал с ним о чем-то беседовать. Семен Евдокимович тут как тут:

— Могу подтвердить — превысил скорость и сделал не там, где полагается, разворот!

— Да нет, все в порядке, — махнул рукой лейтенант. — Просто я порекомендовал шоферу помыть машину.

— А, — разочарованно выдохнул Бунаковский и пошел домой.

…Соседская собачка схватила за брюки мальчонку. Немедленно перед хозяином болонки и матерью пострадавшего выросла статная фигура с кожаной папкой.

— Могу засвидетельствовать, — произнес он, — собака набросилась на ребенка и беспощадно его искусала.

— Что вы! — перебила мамаша, с огорчением поглядывая на свое рослое чадо. — Видела из окна, как мой сынок дергал беднягу за хвост и щелкал по носу. Вот собачка не выдержала и куснула за брючину.

Жаль, очень жаль, что вы не хотите оформить акт и передать в органы милиции, — пожурил Бунаковский. — В следующий раз, если эта болонка даже откусит кому-нибудь голову, ни за что не стану вмешиваться!

…Когда жильцы с третьего этажа были в доме отдыха, чуть подтекла батарея водяного отопления, и у хозяев квартиры, что жили под ними, на потолке появилось пятнышко.

— Рекомендую настоятельно, — произнес тут же появившийся Семен Евдокимович, — зафиксировать факт и сообщить о грубейшем нарушении правил общежития по месту работы.

— Их же дома не было. Да и живем мы в ладу, дружбе.

— Кумовство, либерализм, беспринципность!

…В очереди раздался тихий возглас: «Ну и разиня! У тебя, наверное, ранний склероз развивается». Бунаковский молниеносно пробрался в «голову* очереди и раскрыл папку:

— Давайте-ка, гражданка, зафиксируем, что этот гражданин в стиляжных очках оскорбил вас в публичном месте…

— Что вы такое говорите? — удивленно спросила женщина. — Этот гражданин — мой муж. Забыл дома деньги, а мы собирались купить дочке шубу.

— Во-первых, надо еще доказать, что вы члены одной семьи. Возможно, выгораживаете своего хахаля. А, во-вторых, и родного супруга полагается воспитывать…

Знакомые, соседи иногда увещевали Семена Евдокимовича:

— Перестаньте лезть в чужие дела и разжигать по пустякам страсти!

Человек с папкой сразу вспыхивал:

— Как это «в чужие»? Что я, эгоист, равнодушный субъект или беспринципный обыватель?

Читатель, вероятно, ждет от автора благополучной развязки: Бунаковский сам проштрафился, а добровольными свидетелями его неблаговидных поступков по счастливому стечению обстоятельств стали и автоинспектор, и мамаша шалуна, и все другие жильцы дома, которым надоел своими приставаниями Семен Евдокимович.

Хорошо бы закончить эту короткую историю именно так. Но нельзя. Может быть, кто-нибудь из знакомых и соседей Бунаковского знает про какие-то его нехорошие дела, но помалкивает. Не хочет ввязываться и связываться.

А Семен Евдокимович процветает и говорит с гордостью:

Быть свидетелем — не хобби, не пустое увлечение, а мое призвание! Ходил в свидетелях и буду ходить!

Попробуй, подступись к нашему новому снабженцу Павлу Макаровичу Осьминину! Поначалу думали, святой и беззащитный человек. А оказалось, совсем наоборот…

В конце первой же недели он отличился: с двухчасовым опозданием пришел на работу. Завхоза вызвал начальник отдела:

— Что случилось? Из-за вас сорвали отправку бригады ремонтников.

— Транспорт городской подвел. А сорвали, видимо, зря — незаменимых у нас нет…

— Почему вы так себя ведете?! Плохо начинаете!

— Торопитесь с выводами! — последовал ответ. — Меня знает начальник управления. — И, не попрощавшись, жертва троллейбусно-автобусных неурядиц вышла из кабинета.

Спустя месяц Павел Макарович перепутал накладные и взбудоражил жильцов большого общежития: вместо новых кроватей завез пуфики.

— Объяснения не нужны, — коротко сказал ему заместитель управляющего. — Придется объявить вам выговор.

— Зря пугаете! Меня хорошо знает руководитель главка. Вместе долго работали.

После паузы последовал вполне деликатный совет:

— Прошу все же в следующий раз быть внимательнее…

А через полгода Осьминин пришел на работу в стельку пьяный. На этот раз сам управляющий трестом немедля вызвал снабженца.

— Все ясно! Пишите заявление об уходе!