Евгений Дубровин: Урал улыбается

Сунулся в грудной карман и вытащил авторучку.

— Прими от меня вот это!

Брат молча повертел ручку с золотым пером, положил ее в карман и вдруг, молнией сорвавшись с места, кинулся в чулан. Он вернулся, неся на руках огромную, с доброго барана величиной, тушку гуся.

— Ты ведь уже положил мне одного гуся, и достаточно, — сказал я, пытаясь отказаться от подношения.

— Где один, там и второму место найдется, — отпарировал брат. — Бери, бери, не то обижусь.

Обижать родного брата? Никогда! Взял гуся. Однако и оставить без достойного ответа его щедрый жест я тоже не мог.

— Дарю тебе транзисторный приемник. Приедешь в Уфу — там и получишь!

Брат вперился в меня немигающими глазами.

— Спас-сибо, брат, — наконец сказал он. — Представляешь, как это будет здорово: во время сенокоса ставишь этот самый транзистор в конце покоса, сам косой помахиваешь, а тебе вдогонку несется чудная песня Фариды Кудашевой! Спас-сибо, брат! Однако пустое спасибо, что сухая ложка, рот дерет, говорят. Дарю тебе годовалого барашка!

— Что мне делать с твоим барашком? — замахал было я руками, но брат и слушать меня не стал.

— Приедешь осенью, заколем и увезешь на зиму свежее мясо.

— Прими от меня радиоприемник «Эстония», — выпалил я.

— Тогда заодно заколем и бычка от комолой пеструхи, — сказал брат.

— Считай, что телевизор «Темп» уже стоит в твоей горнице! — сделал я ответный шаг.

— Вместе с бычком и саму комолую пеструху забирай!

— Дарю тебе пианино «Мелодия»!

Не прошло и пяти минут, как мы передарили друг другу все, что имелось в наших домах. Под конец я выкрикнул:

— Прими от меня в подарок мою малометражную коммунальную квартиру в центре города!

— Я тоже тебе дарю свой дом со всеми его надворными постройками и приусадебным участком!

Наступила тишина. Наши руки сомкнулись в крепком рукопожатии. Их разняла невестка — молчаливая свидетельница нашего диалога.

…Прошло немного времени, и я вместе с семьей перебрался на жительство в село, в дом моего брата, а брат — в мою коммунальную квартиру в городе. Теперь я жду брата к себе в гости. С большим нетерпением, признаться, жду.

Перевод с башкирского С. Сафиуллина

Я всегда о чем-нибудь мечтаю.

В детстве, например, мне не терпелось быстрее стать взрослым. Взрослые люди мне казались волшебниками, особенно после такого случая. Один из наших гостей разбил чашку от фарфорового сервиза. И его даже не наказали. Наоборот, все улыбались и говорили, что это хорошая примета. Я попытался понять, почему взрослые бьют посуду к счастью, а дети — из озорства. Но тогда это было выше моего понимания.

Когда я немного подрос, мне очень захотелось в школу. Еле дождался этого необыкновенного дня. Сначала мне очень нравилось, когда учительница обращала внимание на мою поднятую руку. Но уже через месяц я стал мечтать о другом: «Хоть бы сегодня не спросили». С этой мечтой прошли все десять лет.

И вот я — абитуриент. В этот период, по-моему, кроме мечтаний, у меня ничего не было. Я представлял, как блестяще сдам вступительные, как буду поражать способностями профессоров, как мне уже за дипломную работу присвоят ученую степень доктора… Сбылось из всего этого только одно: я стал студентом.

В первый же семестр понял: профессоров мне поражать нечем. Мечты стали попроще: как бы сдать диамат и сопромат, хотя бы на «троечку», но с первого захода.

Диплом я получил. Ну, а степень доктора была, видимо, где-то впереди. Правда, меня она больше не привлекала, теперь я жаждал подвига. Пусть произойдет, мечтал я, какая-нибудь катастрофа, и я спасу… Нет, не человечество… Мне хотелось спасти ее, Мариночку.

Но катастрофы не произошло, а мое благородное стремление к подвигу переросло в будничное желание жениться на ней. Закончилось все это свадьбой…

А теперь моя самая сокровенная мечта — стать снова маленьким.

В СОГРЕ

Не было безъягодья. В согре на кусту,

Набрунев, брусниченка вытула: расту!..

Если гриб на выброде молит: «Приходи.

Скоро зонтыш вытронят сеевом дожди…»

Я трунел на выброде около ольхи.