Константин Уткин - Забавные моменты, или «Где лежит майонез?»

– Где лежит майонез, который ты принесла? Тот, в маленьких пакетиках?

– Все там же и лежит.

– Да где? Не могу найти…

– В маленьких пакетиках!!

Два питбуля прыгают с лаем вокруг знакомого. Хозяйки стоят, увлеченные разговором, и не обращают на это внимания. Когда мужик попросил их убрать животных, одна их хозяек сказала.

– Ну, прыгают, ну, лают. Что вы боитесь? Они же без намордников!!

Данька, Санин сын. Идет с отцом на лыжах, путь им пересекает лисий след. Саня останавливается, показывает.

– Вот, Даня, смотри, вот это след лисы.

Данька посмотрел. Потом важно заявил.

– Нет, это не лисий след. Это или белка … – ребенок помолчал, подумал – или лось!

Одно время Егор после каждого слова требовал подтверждения. Звучало это так – да, пап?

Вот я ему говорю – буду звать тебя теперь Дапап.

– Пап, а почему Дапап?

– Потому что ты после каждого слова спрашиваешь – да, пап?

– А, понятно. Теперь я буду Дапап. Да, пап?

Из книги о Живом Боге, Порфирии Корнеевиче Иванове. «Потому он и попал в молодости в тюрьму, что украл где-то сапоги, потом продал их, потом пропил, а на пропое этих вырученных денег и попался. То есть был смекалистый, сообразительный юноша.».

Егор, в Лосинке, возле костра, увидев горящий сучок с возмущением кричит – «Ну кто кинул в огонь мой молниеметатель?»

Звонит телефон, Егор берет трубку, я в легком обалдении слышу разговор.

– Да, пап. Привет, пап. Папа? Папа дома. Сейчас.

Подходит, протягивает трубу.

– Пап, там тебя папа спрашивает.

Оказалось – Санек.

Характеристика крайней степени опьянения Санька, когда он девочку не отпускает, но и сказать уже ничего не может. Только пальцем показывает: Джейн – Тарзан …

Дома у Лесина, во время одной из безумных пьянок, некто Дьячок разбил головой бачок унитаза. После чего обычное дело превратилось в целый ритуал – надо было набрать в специальную кастрюльку воды и слить так, чтобы не затопить соседей внизу. Когда очередному гостю в ярких красках описали, как и что делать, друг Лесина Трехконечный проснулся, поднял палец и с гордостью произнес.

– Все продумано до мелочей!!

На бульваре Рокоссовского останавливается машина, и двое парней приглашают женщину попить коньяка. Та лезет в салон, недовольно вздыхая.

– Знаю я, чем все это заканчивается.

Самый великий шаман Москвы – Дима Рыжий. Как напьется, камлает каждому прохожему, то есть бьет ему в бубен.

Ныне покойный Варан (Сергей Варакин) в вытрезвителе слушает укоры врача.

– Ну зачем же вы так пьете?

– Я все знаю, я сам врач…

– Я тоже врач, но я же так не пью…

– Ты не врач…

– Я не врач?!

– Ты не врач. Ты – х. яч…

Стоим с поэтом Николаем Старшиновым на балконе, смотрим вниз. Там гуляет облезлая дворняга. Николай Константинович кивает на нее.

– Вот у этой собаки есть друг. Так вот когда у нее течка начнется, со всей округи прибегают кобели, а он их не пускает. Так вот смотришь, его рвут – кто за лапы, кто за бока, он потом несколько недель отлеживается. Но возвращается к ней. Такая любовь у них потрясающая, просто удивительно, такая верность замечательная, людям бы у этого кобелька поучиться. Нежная, можно сказать, возвышенная, тонкая любовь, восхитительно, просто восхитительно…

Я стою, как уважительный ученик, киваю головой, запоминаю рассуждения мастера о любви. Он же после паузы невинно так добавляет.

– Да, вот такая у них любовь…она еб….я, наверное, хорошо…

Занятный человек – поэт Подушкин. Говоришь ему.

– Ты, Подушкин, говно, козел, подонок, скотина, сволочь, подлец, мерзавец, негодяй, гнида, тварь, но стихи у тебя хорошие.

Стоит, соглашается, кивает, довольный. А вот попробуй сказать наоборот – дескать, человек ты прекрасный, но стихи у тебя плохие. Тут же в морду получишь…

Егор поехал вместе со мной в Подосинки, на несколько дней. И вот после общения с буйным пьяным лесным народом, уже перед отъездом, вижу, что лежит мой ребенок на спине, смотрит в небо и тоненько что-то поет. Прислушиваюсь. Слова песенки такие – пиииииз…ц, пиииии…ц…