Александр Кондратьев - Острова блаженных

И вдруг шум битвы затихает, цвета гаснут, мир тонет в оттенках серого. Истина кровавым цветком распускается перед Отцом: изуродованное лицо врага – лик самой Смерти. Безымянный враг умер, его существование прекратилось. Что он оставил после себя? Детей, которые вырастут, чтобы их убили в очередной славной битве? Чем этот человек отличается от десятков других, что пали сегодня? Его жена перейдет к брату, мать родит нового сына, дети заведут собственные семьи. Сам он только что вступил в длинную вереницу предков, которые охраняют воинов на поле брани. Остается только надеяться, что он будет лучшим заступником для своих детей, потому что его предки мало помогли ему.

В этот самый миг Отец понимает, что не желает себе забвения. Напуганный пустотой жизни и безжалостными жерновами времени, он клянется себе сделать нечто, что навсегда изменит мир и сохранит его имя в веках.

Вдруг затылок отзывается болью. Ноги перестают слушаться. Отец падает как подкошенный. Сзади подошел враг и со всей силы ударил мальчика по голове дубиной. Он замахивается снова, чтобы довершить начатое и раскроить ребенку череп. Тут на помощь сыну приходит меч отца. Голова врага отделяется от тела. Вяло вращаясь, по кривой дуге летит в траву, скачет по земле раз-другой и замирает с выражением искреннего замешательства на лице.

Ирония ситуации: точно такое же выражение – на лицах всех оставшихся в живых. Сеча разом прекращается: усталые, взмокшие от пота, перепачканные в крови мужчины застывают на месте, озираются по сторонам. Не сразу до них доходит простая мысль: противник наголову разбит; вокруг – тела врагов; трусы – едва различимые точки вдали. Племя Отца победило!

Крики радости, дикие вопли восторга вылетают из натруженных глоток воинов и резвятся в теплом сухом воздухе. Будто бы в награду победителям дует легкий ветерок, остужает разгоряченные головы и тела.

Вождь осторожно опускается на колени рядом с сыном, кладет два пальца ему на шею, проверяя пульс, чуть улыбается, когда видит: сын жив. Аккуратно берет его на руки и идет вслед за воинами туда, где живут проигравшие, – грабить, насиловать и снова убивать.

Сбежавшие с поля боя предупреждают о поражении тех, кто ждал их с победой. Кому-то удается скрыться, кому-то нет. Победители преследуют побежденных, разоряют, крушат все на своем пути несколько часов, а потом – с закатом солнца – уходят к себе, забирая женщин, которых удалось поймать. Побежденные возвращаются в свои дома, продолжают жить дальше. Чтобы восстановить ресурсы, они зачастую нападают на племя послабее и помалочисленнее.

Нет постоянных победителей, нет постоянных неудачников. Состояние вечной войны – не только забава, но и естественный сдерживающий фактор роста. Природе чужда идея супермаркета.

Отец решил изменить правила игры. Он начал с малого: убил предыдущего вождя, своего отца. Не было интриги, яда, удара в спину – все вышло естественно. Почти естественно.

В очередной сече Отец (пятнадцати лет от роду) и вождь сражались плечом к плечу. Отец увидел, что в паре дюжин шагов за деревом прячется лучник и натягивает тетиву. Отец замер, чтобы лучник лучше прицелился, затем тронул вождя за плечо, привлекая внимание, и сделал шаг в сторону. Стрела пробила горло навылет, вождь скончался в считанные секунды. Отец навсегда запомнил его взгляд, полный понимания и ненависти. Вождь был честным человеком и убивал всех прочих мальчиков, которых жена приносила ему после Отца, чтобы избежать в будущем грызни за крылатый шлем. Но его сын оказался слишком нетерпелив.

Став вождем, Отец приступил к реализации своего простого плана: едва заслышав о чьем-либо поражении, он мчался к проигравшим и предлагал отомстить. Сначала его войско выросло до тысячи человек, через год – до трех тысяч, через три он стал силой, с которой нельзя было не считаться – под началом Отца была целая тьма воинов.

Некоторых приближенных Отца напугали его амбиции. Они попытались плести интриги, но Отец всегда был начеку, всегда готов к жесткому отпору. Несколько раз он устраивал показательные акции: отрезал заговорщикам языки, бросал в огонь, поджаривал и съедал обугленную плоть на глазах у бывших владельцев. Затем кидал предателей на растерзанье голодным псам.

Соседи трепетали перед мощью Отца, боялись его огромного войска. Некоторые присоединялись добровольно. Отец принимал не всех – иногда забавы ради он казнил мирные делегации. Как и все идеи Отца, идея зверства была очень простой – если его не запомнят как великого воина и завоевателя, пусть запомнят душегубом и кровопийцей.