В дом родимый привела.
Дом на острове стоит,
Взгляд пришельца ворожит.
Ведь на острове подростком
Пас овец он в травах росных.
Здесь отца он проводил
И слезами оросил
Скорбную его могилу.
Здесь вбирал отцову силу.
Лодку делал, сам сшивал,
Сам кокору 1 1 Кокора: несущая часть каркаса лодки
ей сыскал.
Сквозь листву причал мелькает,
Ветер кудри расправляет,
Наземь приглашает встать,
Не встречает только мать.
Зоркая, не увидала,
Чуткая, не услыхала,
Не торопится, родная,
Сына милого принять.
– Кто живой, – сын крикнул смело.
Эхо гулко полетело.
Даже чайки всполошились,
Шумно над водою взвились.
– Что случилось? Не видать!
Уж не захворала ль мать?
Дверь избы тут заскрипела,
На полу сын видит тело:
Без дыханья мать лежит.
Рядом с нею смерть сидит.
Калма – грязная старуха —
К материнской груди ухо
Зло ликуя, приставляет
И руками мать хватает.
Наставляет страшный клык.
Не сдержать сыновний крик.
Сын от смерти отшатнулся.
К лодке юркой повернулся,
Воздух стал хватать руками.
Помертвелыми губами
Слова вымолвить не может.
Ищет: кто ему поможет!
Слышит шепот: «Что за стать?
Смерти спину подставлять!»
Оглянулся: кто роптал?
Пусто – это стыд пристал.
Наш герой собрался с духом,
Повернулся вновь к старухе:
– Погоди, не трогай мать!
Дай мне дело рассказать.
В Туонелы подземелья
Заберешь без промедленья
Мать родимую мою.
Только песню пропою
Ей перед дорогой дальней.
Поклонюсь я ей печально.
Прояви хоть каплю-жалость,
Ты оставь ей жизни малость.
Дай ей в пояс поклониться,
Дай с родимою проститься!
Вмиг оставив мать-старуху,
К рыбаку свиное ухо
Смерть готовно навострила,
Мелким шагом припустилась,
У печи остановилась,
Ядовито навострилась,
Прищурилась, унялся блеск
И раздался голос-треск:
– Что ж рыбак, пропой ей песню.
Только не проймешь ты лестью!
Дай в глаза твои взгляну.
Ты не вздумай обмануть!
В Туонеллу я спущусь,
А назавтра возвращусь.
Руки, словно две уздечки.
Сгорбилась, исчезла в печке.
Мать вздохнула и присела
Объяснил ей сын, в чем дело.
Горько охнула – ведь белой
– Была черной, стала белой
Вся сыновья голова.
Словно жемчуг кудри эти,
Нет родимее на свете,
Гладили их руки мамы,
И шептали губы вялы:
– Дождалась тебя и скоро
От родимого порога
Я отправлюсь в иной свет,
И назад дороги нет.
Не привез благой ты вести.
Снова ходишь без невесты.
Не дождаться мне внучонка.
А хотелось спеть мальчонке:
Баю-баюшки-баю.
Маленькая птичка Пчелка,
Песню распевала звонко.
Голос старой услыхала:
– Не беда ли там пристала?
Ну-ка, залечу узнать,
С кем прощается там мать.
– Божья пчелка, меда птица! —
Мать от радости светится,
– Не была ты мною звана.
Будешь гостьей мне желанной!
Птичка Пчелка зажужжала,
Лемминкяйни слушать стала.
Рассказал рыбак ей чинно,
Как вернулся в дом с повинной.
Калму встретил за порогом,
А хотел – мать с пирогом.
Калма, скверная девица,
Никого не побоится!
На прощанье, уходя,
Дала ночь, еще полдня.
Мудрый человечек Пчелка
Крыльями махала звонко.
– Знаю, кто вам даст совет.
Лучше Випунена нет.
Смерть напрасно с ним тягалась,
Одолеть его пыталась.
В Туонелу заточила
И все выходы закрыла
На замки пудовые,
На ключи тяжелые.
Чтоб забыл он заклинанья,
Все святые назиданья,
Чтоб не выскочил кудлатый
Антеро бородатый,
Чтоб забыл он заговоры,
Речь родную, разговоры
Чтобы вспомнить там не смог,
Да в неволе занемог.
Долго Випунен сидел.
Подряхлел и поседел
Калма похвалялась другу,
Хийси злобный был ей другом.
– Навсегда забыл заклятья,
Этот старый заклинатель.
Верь мне, не вернется уж
Ненавистный этот муж.
Не открыть ему замков.
Антеро же был таков!
Выкарабкался бородатый,
Смерти черной враг заклятый,
Из подземной стороны.
Там живые не нужны.
Словно гром внезапный в гневе,
Словно колесница в небе
Так стремительно несется,
Что земля под ним трясется.
Сказочник идет, не тать,
Рыбаку совет подать.
Антеро, всем нам знакомый,
Божьей пчелкою ведомый,
Двухверстовыми шагами
Топчет землю великан.
Подошел, встал истукан.
Голову склоняет низко,
Ухо приставляет близко,
Читать дальше