Илья Бояшов - Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова

— Думается мне, Хенгикьёфт надо мной посмеялся, свалив в моём дворе бесполезную вещь. И правда, где взять таких силачей, которые могли бы помолоть на этих жерновах и показать мне, не обманул ли меня Хенгикьёфт? Не в Ётунхейм же отправляться за работниками!

Фьёльнир ответил:

— Не надо никуда отправляться. Сидят в моём подвале уже несколько лет две великанши: прикованы они к стене самыми прочными цепями и сила этих рабынь такова, что несколько десятков дружинников едва могли с ними справиться. Думаю, они тебе подойдут для такой работы.

Хозяин и гость спустились в подвал. Действительно, сидели там две великанши, такие огромные, что головы их упирались в потолок, хотя и был подвал в пять человеческих ростов, руки и ноги их были размером с брёвна, а груди — с большие бочки. Цепи так их опутывали, что не могли великанши пошевельнуть ни рукой ни ногой.

Звали рабынь Фенья и Менья. И когда повёл Фроди разговор о жерновах Гротти, великанши сказали:

— Знаем мы те жернова, так как некогда сами выломали их из самых крепких скал в Ётунхейме.

На это Фроди сказал:

— Нужны мне работницы на эти жернова.

Рабыни ответили:

— Согласны мы работать три дня и три ночи и намолоть всё, что ни пожелаешь. Но после этого должен ты отпустить нас на свободу. Как тебе наше условие?

Конунг сказал:

— Вот моё слово. Но молоть вы будете прикованными к дубу, который растёт в моём дворе уже тысячу лет, — неизвестно, чего ожидать от ётунов и их жён.

Фенья и Менья кивнули:

— Согласны.

На том и порешили. Затем перевезли рабынь к конунгу на двор, приковали цепями к крепкому дубу, и великанши, поставив каменную мельницу на основание, словно пушинку, взялись за дело. Но прежде Фроди повелел им петь за работой, словно простым работницам. Великанши подчинились и запели:

И действительно, жернова стали молоть всё, что бы ни пожелал Фроди. Намололи они поначалу столько зерна, что сбились с ног слуги конунга, засыпая муку в мешки и относя те мешки в амбары. И хоть много было амбаров во дворе, все они в первый день оказались заставлены мешками от пола до потолка. И тогда по повелению конунга слуги взялись заполнять мукой амбары в округе. А Фенья и Менья всё работали — мололи и мололи. Тяжёлые жернова в их руках казались невесомыми — только и слышался стук камней друг о друга. За работой рабыни дружно пели:

Мололи Фенья и Менья зерно целые сутки. На следующий день после того, как были заполнены амбары во дворе и в округе, пожелал конунг, чтобы жернова Гротти намололи ему золота.

Не попросив отдыха, взялись за дело великанши: принялись они намалывать золото на волшебных жерновах, и целые сутки мололи золотые украшения — ожерелья и кольца, — и намололи их столько, что заполнили ими весь двор. Не успевали слуги конунга отгребать их от жерновов лопатами.

На третий день, когда золотых украшений оказалось более чем достаточно, потребовал конунг от рабынь, чтобы принялись они молоть драгоценные камни. Великанши собрались с силами и посыпались из-под мельницы изумруды и яхонты. Вновь запели они за работой:

Конунг, прислушиваясь к песне великанш из Ётунхейма и видя плоды их работы, крепко задумался. Спросил себя Фроди, правильно ли он сделал, что пообещал отпустить рабынь? Крепко стоял его дуб, и ни за что великаншам было не вырваться из цепей, задумай они бежать. Поразмыслив, Фроди сказал себе: «Нет ничего предосудительного в том, если ещё помелят рабыни на жерновах Гротти. Что будет, если придут худые времена? Вдруг не хватит мне сокровищ откупиться от тайных врагов, затаивших до поры злобу и внезапно пожелавших на меня напасть? Мало ли что ещё может быть! Прикажу-ка я великаншам намолоть на жерновах Гротти побольше мечей и щитов».