Мифы, предания и сказки фиджийцев

Сказанное объясняет причину, побудившую составителя этой книги обращаться не только к собственно фольклорным источникам, но и к разного рода описаниям — географическим и этнографическим, любительским и профессиональным, которые содержат круг фиджийских сюжетов. Именно этим объясняется нередкое соседство в книге сюжетных рассказов, построенных по всем правилам океанийского нарратива, и повествований с сухой информацией, явно трансформированных. Конечно, нередко истории изложены лапидарно, без деталей, европеизированы, манера повествования стилизована и напоминает плохую имитацию простодушного примитива, наконец, в большинстве случаев текст записан в переводе или пересказе, но сюжетный дефицит наших знаний о фиджийском фольклоре такой текст все же восполняет.

Фиксация фиджийского фольклора имеет уже свою историю; здесь можно выделить несколько естественных поколений, каждое из которых имело свою установку. Первое поколение — это фольклористы по случаю: путешественники вроде Ж.-С. Дюрвиля (см. [5]), Чарлза Уилкса (см. [99]), ранние веслеянские миссионеры, как Т. Уильяме (см. [100]), или глава фиджийской миссии с 1848 г. Дж. Уотерхаус (см. [97]), простодушные туристы вроде жены полковника Смайза (см. выше и [87]) и даже ученые-естественники, например Б. Земан [83]. Нередко они относились к материалу, попадавшему им в руки, очень серьезно, но нередко же корректно зафиксировать его им мешали поспешность, недостаточное знание языка или предрассудок.

Интерес к неевропейской духовной культуре, ознаменовавшей последнюю треть прошлого — начало этого века, ввел в жизнь следующее поколение, фольклористов по убеждению. Запись фиджийской устной традиции была для них отдельным (хотя и не единственным) самостоятельным предприятием, включенным в более широкий контекст исследования фиджийской культуры. К сожалению, время этого поколения исследователей настало тогда, когда многое в фиджийской духовной культуре было уже утрачено или стало совершенно непонятным. Среди фольклористов по убеждению были замечательно проницательные, тонкие, духовно терпимые люди. В их числе английские администраторы: А. Брустер — английский комиссар провинций Северная Золо и Восточная Золо, проживший на Фиджи около сорока лет (с 80-х годов прошлого века до 20-х годов нынешнего); губернатор Фиджи А. Гордон (ср. [42]); комиссар фиджийского суда, а затем глава фиджийского секретариата внутренних дел Б. Томсон, который провел на Фиджи в общей сложности около десяти лет (в конце XIX — начале XX в.) и, что особенно важно, побывал в разных частях архипелага. К старшим в этом поколении относится веслеянский миссионер Лоример Файсон, знаток Тонга и Фиджи, обладавший несомненным художественным вкусом, отличавшийся изяществом стиля (последнее, впрочем, нельзя считать одним лишь благом: записи Файсона [36] несколько беллетризованы) и хорошо знавший тонганский [21] 23.Данные Файсона по тонганской системе родства, полученные им из первых рук, использованы, например, в [6, с. 123]. и восточиофиджнйскин языки. Тексты, приведенные Файсоном в [36], интересны помимо всего прочего потому, что в них нефиджийские, хотя и генетически близкие, мотивы (мотивы тонганского фольклора) переплетаются с собственно фиджийскими [22] 24.Фольклорные тексты, происхождение которых объясняется относительно поздними доисторическими контактами фиджийцев с тонганцами, собраны в кн.: Раrham Н. В. R. Fijian legehds based on early intercourse between Fiji and Tonga. Suva, 1931. К сожалению, при составлении этого сборника книга осталась для нас недоступной. . Информантами Файсона были фиджийские вожди: Туи Онеата, вождь Лакемба Тали-а-и-тумбоу, уроженец Мбау Соко-ту-ки-веи (последний тем более интересен, что передал Файсону "очень тонганский" рассказ о Мата-ндуа, № 118) и другие [23] 25 У Файсона записан также один рассказ тонганского вождя Маафу [36, с. 139-161], который здесь не приводится; мы сочли также нужным опустить несомненно тонганские (хотя и записанные от фиджийцев) рассказы о похождениях Мауи и о Лонго-поа (последний очень напоминает популярные тонганские истории о Каэ, Лонго-поа и говорящем дереве, ср. [12, с. 234-238]). . В конце прошлого — начале этого века на Вити-леву работали также католические миссионеры, в их числе П. де Марзан и Э. Ружье, хорошо знавшие язык и, что особенно ценно, записывавшие тексты на языке (ср. [78]); работа де Марзана "Предания фиджийской старины" (Магzan J. de. Ai tukutuku ni gauna makawa vakaviti. Fiji, Nailili, 1902), к сожалению, так и осталась для нас недоступной; не удалось учесть при составлении этого сборника и французских переводов фиджийского фольклора, приведенных в: Rochereau [s. п.]. Legendes canaques. Une Раge de mythologie fidjeenne. Les missions catho-liques. 1915, t. 47, c. 407-419.