Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Наконец он явился — огромный, страшный, высоченный, как утес. Войдя в пещеру и впустив овец, он завалил вход гигантским валуном и, осмотревшись, увидел незваных гостей. «Странники, кто вы? Откуда плывете дорогою влажной? / Едете ль вы по делам иль блуждаете в море без цели, / Как поступают обычно разбойники, рыская всюду?» [126] Гомер. Одиссея. Перевод В. В. Вересаева. — пророкотал он. Чудовищный облик и голос циклопа привели всех в ужас, но Одиссей быстро собрался с духом и твердо ответил: «Все мы ахейцы [127] Ахейцы — одно из древнегреческих племен, но в поэмах Гомера ахейцами называются все греки. — Прим. ред. ; плывем от далекия Трои; сюда же / Бурею нас принесло по волнам беспредельного моря. <���…> Ты же убойся богов; мы пришельцы, мы ищем покрова; / Мстит за пришельцев отверженных строго небесный Кронион — / Бог-гостелюбец, священного странника вождь и заступник» [128] Гомер. Одиссея. Перевод В. А. Жуковского. . Циклоп проревел, что до Зевса ему, Полифему, дела нет, он выше и сильнее любого бога и никого из бессмертных не боится. С этими словами он сгреб могучими ручищами двух спутников Одиссея, стиснул каждого в кулаке и размозжил им головы о пол пещеры, а потом, не торопясь, сожрал, не оставив даже костей. Насытившись, циклоп разлегся поперек пещеры и заснул. Он не боялся нападения: никому, кроме него, не под силу было отвалить огромную каменную глыбу от входа, а значит, если даже Одиссей со спутниками наберутся храбрости и прикончат его, они все равно останутся в заточении навсегда.

Всю эту долгую жуткую ночь Одиссей ломал голову над тем, как выбраться из западни, иначе все они один за другим повторят судьбу погибших товарищей. Но к рассвету, когда сгрудившаяся у выхода овечья отара разбудила циклопа, Одиссей так ничего и не придумал. Еще двое спутников погибли у него на глазах, послужив завтраком для людоеда. Подкрепившись, Полифем погнал овец на выпас, отодвинув и вновь вернув на место огромный валун с той же легкостью, с какой человек закрывает крышку колчана. Запертый в пещере вместе с товарищами Одиссей лихорадочно искал путь к спасению. Уже четверых постигла чудовищная смерть. Неужели и остальные обречены? Наконец у него созрел план. Около овечьей закуты лежало огромное бревно — длиной и толщиной как мачта двадцативесельного корабля. Одиссей отрубил от бревна изрядный кусок, а потом с помощью спутников заострил его и для твердости обжег на углях острие со всех сторон. Получившийся кол успели спрятать до прихода циклопа, который, вернувшись, принялся за очередную жуткую трапезу. Когда она завершилась, Одиссей наполнил чашу принесенным с собой вином и подал Полифему. Тот с удовольствием осушил чашу и потребовал еще. Одиссей подливал и подливал, пока циклопа не сморил хмельной сон. Тогда узники вытащили из укрытия кол и раскалили в огне его заостренный конец докрасна. Вдохновленные высшими силами, которые пробудили в них отчаянную отвагу, они вонзили рдеющий кол прямо в единственный глаз циклопа. С диким ревом вскочил Полифем и, вырвав острую дубину из глаза, принялся метаться и вслепую шарить по пещере в поисках своих обидчиков, но те благополучно уворачивались.

Наконец он отвалил камень от входа и уселся рядом, широко расставив руки, чтобы схватить Одиссея с товарищами, когда они попытаются выскользнуть наружу. Одиссей предусмотрел и это. Он велел каждому выбрать трех баранов с густой кудрявой шерстью и связать их вместе крепким гибким лыком, а потом дождаться утра, когда придет время выпускать отару на пастбище. Едва занялась заря, столпившийся у выхода скот стал выбираться наружу — Полифем ощупывал животных сверху, проверяя, не выносят ли они на спине его пленников. Ощупать баранов снизу он не догадался, а именно там, под брюхом среднего барана в каждой тройке, вцепившись в густую шерсть, скрывались товарищи Одиссея. Оказавшись на воле, они опрометью кинулись на корабль и лихорадочно заработали веслами. Но охваченный гневом Одиссей не мог покинуть остров молча — до ослепленного великана, по-прежнему сидящего у входа в пещеру, с моря донеслось громогласное: «Так и должно было, гнусный злодей, приключиться с тобою, / Если ты в доме своем гостей поедать не страшишься. / Это — возмездье тебе от Зевса и прочих бессмертных!» [129] Гомер. Одиссея. Перевод В. В. Вересаева.