Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Поединок ничего не решил, и битва возобновилась. Но Менекей пожертвовал собой не напрасно. В конце концов фиванцы одержали верх, и из семи аргосских вождей в живых остался лишь Адраст. С остатками разбитого войска он бежал в Афины. В Фивах правителем вновь стал Креонт, который сразу же объявил, что никто из осаждавших город не получит погребения. Этеокла похоронят со всеми почестями, совершив «над ним обряд, достойный благородных» [303] Софокл. Антигона. Перевод С. В. Шервинского, Н. С. Познякова. , а Полиника бросят на растерзание диким зверям и хищным птицам. Такое возмездие противоречило заветам богов и законам справедливости. Это было глумление над усопшим. Души непогребенных не могут переправиться через реку, опоясывающую царство мертвых, поэтому целый век вынуждены, истерзанные страданиями, одиноко скитаться, не находя приюта и покоя. Хоронить мертвых считалось священным долгом человека, причем хоронить не только своих, но и чужих, если так сложатся обстоятельства. Креонт же, запретив предавать Полиника земле, приравнял священный обычай к преступлению. Дерзнувшему нарушить приказ грозила смертная казнь.

Антигону и Исмену распоряжение Креонта привело в ужас. Исмена, потрясенная услышанным, отчаянно жалела несчастного, его отданное на поругание тело и сиротливую, неприкаянную душу. Тем не менее она не видела иного выхода, кроме как покориться. Они с Антигоной теперь совсем одни. Остальные фиванцы ликуют при мысли, что человек, развязавший против них войну, понесет такую жуткую кару.

— Мы женщинами рождены, и нам с мужчинами не спорить, — помни это. Над нами сильный властвует всегда, — убеждала Исмена сестру. — <���…> Я буду подчиняться тем, кто властен <���…> Я против воли граждан не пойду [304] Реплики здесь и далее: Софокл. Антигона. Перевод С. В. Шервинского, Н. С. Познякова. .

Но Антигона покоряться не собиралась.

— Что хочешь делай — схороню его. <���…> пойду одна земли насыпать над любимым братом.

— Как за тебя, несчастную, мне страшно! — вскричала Исмена. — За безнадежное не стоит браться.

— Без сил паду, но все же сделав дело, — упорствовала Антигона.

Она удалилась. Исмена не отважилась идти за ней.

Несколько часов спустя Креонт услышал во дворце крик, что вопреки его приказу Полиника похоронили. Выбежав наружу, правитель Фив столкнулся со стражниками, которых он приставил к телу погибшего. Они вели Антигону. «Вот сделавшая дело. Мы схватили ее за погребеньем». Стражники объяснили, что дерзкой ослушнице помогла песчаная буря, скрывшая ее от их глаз. Когда же наконец все стихло, они увидели, что тело погребено, а девушка «чтит мертвого трикратным возлияньем».

— Ты знала мой приказ? — спросил Креонт грозно.

— Да, — ответила Антигона.

— И все ж его ты преступить дерзнула?

— Не Зевс его мне объявил, не Правда, живущая с подземными богами и людям предписавшая законы, — покачала головой Антигона. — <���…> Закон богов, не писанный, но прочный. Ведь не вчера был создан тот закон <���…>

Рыдающая Исмена встала рядом с сестрой.

— Я виновата… и за вину ответ нести готова!

Но Антигона не приняла ее жертву.

— Нет, это было бы несправедливо <���…> ты ни при чем, одна умру — и этого довольно, — сказала царевна и велела сестре не говорить больше ни слова. — <���…> ты предпочитаешь жизнь, я — смерть. <���…> Мы почитали разное разумным.

Когда стражники уводили приговоренную к казни [305] По версии Софокла, Антигону заключили в пещеру, где она должна была погибнуть от голода. Вскоре под давлением мудрого прорицателя Тиресия Креонт решил все-таки захоронить тело Полиника, а царевну помиловать, но опоздал — она уже повесилась в своей подземной темнице. Жених Антигоны Гемон, сын Креонта, на глазах отца заколол себя мечом рядом с мертвой невестой. — Прим. ред. Антигону, она воззвала:

Сестра ее Исмена исчезла бесследно, не удостоившись ни преданий, ни поэм. На этом заканчивается история Эдипова рода и последних представителей фиванской царской династии.

Этот сюжет изложен в трагедиях двух великих греческих авторов — в «Семеро против Фив» Эсхила и «Умоляющих» («Просительницах») Еврипида. Я отдаю предпочтение версии Еврипида, которая, как и многие другие его произведения, поразительно близка нашему мировосприятию. Художественное мастерство Эсхила неоспоримо, однако в его случае перед нами возвышенная поэма о войне, тогда как трагедия «Умоляющие» Еврипида нагляднее всех остальных его творений демонстрирует, насколько он опережал свое время.