«Это, конечно, не немецкий и не английский языки, – думал он, – скорее всего французский, но… я же ничегошеньки не могу понять!»
Ни строчки, ни слова. Тайник, отдав ему свои бумаги, решил, видимо, над ним посмеяться: «На, возьми, прочесть-то ты всё равно не сможешь…».
Роберт разозлился и, не имея понятия что делать дальше, от безысходности решил ещё раз осмотреть ящик. Он вынул его из стола, перевернул, и из тайника выпал крохотный, не более трёх сантиметров в длину ключик с миниатюрным язычком.
– Вот это да, – выдохнул Роберт.
Зазвонил телефон.
– Это я, здравствуйте, – ответил Роберт. – Вы хотите встретиться сегодня? Срочно? – его взгляд упал на ключ и письма, разложенные на столе. – Нет, Вы знаете, сегодня не получится. Никак, извините. Давайте завтра. Вернее, я Вам сам позвоню, как только закончу…, – Роберт запнулся, и потом договорил, – неотложные дела.
Он повесил трубку, аккуратно сложил письма и ключик в маленькую коробку и вышел из кабинета.
– Михель, выведи машину из гаража, – крикнул он слуге, закрывая дверь кабинета на ключ.
Решение пришло к нему, когда он разговаривал по телефону.
«Как же я сразу не догадался! – ругал себя Роберт. – Дядя, вот кто мне переведет письма и поможет в них разобраться».
Дядя Роберта, Генри Хайнц, любитель и знаток истории, свободно владеющий французским и итальянским, жил в Аугсбурге.
«Ну что же, проведаю старика. Да и Генри обрадуется. Историю он просто обожает, а если к истории присовокупить загадку…», – улыбнулся Роберт.
Он быстро спустился вниз, сел в машину, которую слуга уже подогнал к входной двери, положил рядом с собой на сиденье коробочку с письмами и ключом и нажал на педаль газа…
Спустя час Роберт пил чай с дядей Генри в его квартире.
Эту квартиру Роберт помнил с детства, и всё время она была такой – маленькой, уютной, заполненной книгами. С годами здесь ничего не изменилось, разве что заметно прибавилось число книг. На всех полках, захвативших полностью четыре стены и оставивших лишь прямоугольник большого окна, царил хаос из нагромождений, стопок, завалов и пирамид томов различных размеров, тематик, и авторов, написанных на разных языках. Лишь два-три крошечных островка уцелели в этом бушующем море беспорядка, где корешок к корешку, ровненько, правильно, красиво, стояли они, – истинные хозяева этой квартиры. А Генри, их верный и покорный слуга, обожатель и почитатель, не просто не хотел наводить порядок, отнюдь, ему эта разобщенная стихия доставляла явное удовольствие – он ориентировался в ней моментально и точно.
Итак, они пили чай. Роберт – крепкий, уверенный в себе мужчина, и худой старик, с потухшими голубыми глазами. Низко согнувшись над чашкой, Генри дрожащей рукой, не торопясь, помешивал сахар, а Роберт… никогда он не испытывал столько неловкости от собственного тела. Стыдясь своих широких плеч, ровного загара, спортивной фигуры, источающий здоровье, он не знал, как всё это умолить, спрятать на фоне бледности и немощности старика. «Если бы была хоть малейшая возможность поделиться своим здоровьем с дядей!» – неотвязно вертелась у него в голове мысль.
То, что Генри сильно сдал со времени прошлого приезда Роберта (то есть всего лишь за три месяца) явно бросалось в глаза.
Дядя был единственным его родственником и самым близким человеком. В тайне они обожали друг друга, но так повелось, что оба не были приучены к проявлению нежности. Встречи их происходили не так часто, и почти всегда и Роберт, и дядя соблюдали своеобразный ритуал: вначале Роберт приглашал к себе жить Генри, потом тот энергично отказываться – мол, зачем я буду тебе мешать, мне одному больше нравится, я тут сам себе хозяин; а далее наступала самая длинная часть этого миниспектакля – сольная партия Генри, которая состояла из его жалоб на болячки: «поясница болит, голова кружится, и в груди давит, давление постоянно скачет…», но при этом Генри ни в какую не соглашался пойти к врачу.
Сегодня всё вышло по-другому. Роберт не просто приглашал, а настойчиво уговаривал, почти умолял, но дядя не проронил ни слова. Видя, что ничего не помогает, Роберт попробовал надавить на его любовь к чистоте:
– Как ты можешь жить в такой обстановке? Теснота везде, сколько пыли скопилось!
Но тот только устало отмахнулся:
– Нет, Роберт. Стар я, только мешать тебе буду.
– Что ты такое говоришь? Не будешь ты мешать, – взорвался Роберт и посмотрел на обтянутые морщинистой кожей худые щеки старика. – Пожалуйста, Генри, тебе нужен доктор. Хочешь, давай вместе сходим к врачу?
Читать дальше