Егор Колотвин - Тело упыря

«А если оно все еще где-то здесь?», – промелькнуло в голове, – «Может, оно знает, что я должен прийти, и ждет там. И, может, знает, что я здесь, и лишь выжидает, когда я покажусь. Вдруг я с самого начала не в безопасности и он все это время следил за мной?».

Его вновь охватила паника. Евгений присел под окном, боясь подняться и увидеть то, что могло находиться в доме, однако же стыд за свой страх, за то, что он как последний трус бросил семью, заставил все таки встать.

Юноша аккуратно приблизился к оконной раме и резко повернулся к раскрытому окну.

В какой-то момент Евгений ожидал, что увидит мать мертвой, лежащую на полу с протянутыми к тому месту, где он сидел, руками. Увидит мертвеца, взирающего на него темными глазами. Но этого не было.

Спальня матери была пуста. Ничего не исчезло, все вещи лежали на тех местах, что и в ту ночь.

«А, может, и не было?», – вновь засомневался Евгений. Он уже был готов начать себя в этом убеждать, но вдруг увидел большое и темное пятно на полу, являвшееся доказательством реальности всего кошмара.

У юноши закружилась голова.

«Значит, правда. Значит, не сон все это», – подумал он, ощущая, как тошнота подступает к горлу. Евгений развернулся спиной к стене и сполз по ней вниз, обхватив себя руками. Испуганный и бессмысленный взгляд уставился в пустоту.

«Значит, было все. Значит, убиты… Умерли. Оно убило! Андрей! Или не Андрей? А кто же, если лицо его? Мертвец оживший. Да разве у мертвецов бывают такие зубы и когти? Андрей бы никогда не убил маму и папу. Боже, мама! Папа! Мертвы! Все мертвы!», – вдруг осознал он, и эта мысль, точно массивная кувалда, раздавила его.

Евгений уронил голову между колен и громко, что было сил, зарыдал, да так истошно, с такой болью, которая даже не успела раскрыться в полном размере, а уже рвалась криком, заглушавшим рев коровы.

Внезапный порыв ветра хлопнул окном над головой Евгения, и юноша тут же в страхе вскочил, уже думая бежать со всех ног. Он тут же забыл о своей боли, но внимание его привлекло другое, куда более страшное обстоятельство, которое ему пришлось увидеть в закрывшемся окне.

Тучи растеклись над домом, и злорадствующая луна пролила свет на стекло перед Евгением, превратив его в зеркало.

Юноша вскрикнул и схватился за лицо, с отвращением и страхом глядя на свое отражение. Ему показалось, что на него смотрел Андрей, с его темными глазами и острыми, как у акулы зубами, но испугался еще сильнее, когда понял, что это был он сам. Дрожащие губы разошлись в стороны, как у старика при инсульте, обнажая длинные как вязальные спицы шипы, торчащие из десен. Кончиком языка он провел по зубам, в надежде, что все это мерещится, но все же почувствовал эти чудовищные иглы. Безобразное отражение повторяло за ним.

«Боже мой, да что же это такое?», – думал он, а из мутных глаз текли слезы, – «Мамочка, что со мной? Помогите мне…».

Он, словно еще не веря, коснулся пальцами острых зубов и неожиданно укололся. Поднеся ранку к свету, чтобы посмотреть, не идет ли кровь, Евгений увидел свои длинные ногти и тут же вспомнил: точно такие же были у существа, напавшего той ночью на семью.

Ему вдруг померещилось, словно его отражение превратилось в Андрея и подмигнуло ему. Кровь ударила в голову. Все вокруг закружилось, и юноша вне себя от отчаяния, закричал и из всех сил ударил окно. Стекло вдребезги разбилось, и осколки разрезали ладонь.

Евгений одернул изувеченную конечность, но тут же закричал, увидев, как порезы начали моментально зарастать, подобно сходящейся воде, в которую кинули камень.

– Да что же со мной такое?!

Вдруг близко раздались мужские голоса и шаги, приближающиеся к дому. Совсем рядом кричали. Столбики света от фонариков заплясали меж досок в заборе. Послышался вой и рычание собак.

Евгению показалось, что его окружают со всех сторон. Он пригнулся к земле, оглядываясь вокруг, и побежал по грядкам туда, где, как ему казалось, было тише.

Калитка громко распахнулась. Не успел Евгений развернуться, как раздался хлопок выстрела, и где-то рядом вверх взмыло облачко земли. Он тут же вскочил на ноги, прыгнул на забор, повалив его, и побежал в поле.

Позади раздались крики: «Стреляйте! Вон там он! У забора!».

«Боже, стреляют! Убьют! Пристрелят!», – юноша бежал изо всех сил и спиной чувствовал, как в него метят ружья.

«Да за что же? Что же происходит? Убьют, догонят, догонят!».

Прогремело еще несколько выстрелов, но уже более тихих, приглушенных, словно звучащих издалека. Что-то твердое, точно град, оросило Евгению спину, и он, взвизгнув, упал на четвереньки, почему-то решив, что ему так удобнее, и рванул в пшеницу.