ЛЕГЕНДЫ И СКАЗАНИЯ КРЫМА

Знали враги, что гнев народный достанет. Как воры, быстро яму выкопали, побросали в нее мертвых, кое-как землей засыпали, чтобы никто и места не нашел. Искал народ, еще как искал! Куда делись храбрые, смелые? А они лежат в земле семьей одной. Время пришло, люди нашли их, бессмертных. Раскопали страшную яму, а в ней в обнимку, как будто друг друга поддерживают, мертвые, — и матрос, и пастух, и летчик…

Так и назвали это место — Могила тринадцати.

Как будто новое имя героям дали — тринадцать. Ни матери их не оплакивали, ни невесты, ни жены — народ оплакивал. Сколько человек носили в сердцах добрые чувства к погибшим. И стали красногвардейцы бессмертными.

Но вот земля крымская снова загорелась. И в нашу деревню и в наш город снова враг пришел. Враг — он всегда враг. А этот — коварный и самый подлейший был. Хотел он у народа отнять не только силу, но и душу полонить, чтобы приняли мы рабство спокойно, ползая. Нет, не поползли наши люди, как и те тринадцать не поползли, стоя боролись. И кто боролся? Все боролись — от малого до старого. Так вот о самых молодых, почти еще ребятишках. Что знали они о ненависти? Только то, что в книжках читали. Что росло в каждом сердце у ребятишек? Любовь к науке, к людям, к земле. А тут надо переучиваться. Страшное это дело — человеческое сердце ненависти учить. Ох, страшное. Сердце человеческое для любви, для ласки создано. Любить легко. Какая мать скажет ребенку — живи и пускай у тебя в сердце будет ненависть? Зачем тогда жить? — скажет каждый. Но пришлось учить благородной ненависти — ненависти к врагу. Учили матери этому и сыновей и дочерей.

И опять их было тринадцать. Худенький мальчонка — где бы в таком теле крепости взяться? Голодный, порабощенный, но не покорившийся. Снова тринадцать.

Ох, как тяжко было вначале. Ведь друг от друга прятались. А потом пришло самое дорогое — доверие человека к человеку, одна семья, готовая на все. И пошли дела…

Немцам страшно было, фашисты просто как под огнем коробились. Бывало, пройдут комсомолята, запоют песню: «Любимый город может спать спокойно», а враги так эту песню ненавидели! Ведь их штаб сообщал, что этот город погиб, город сожжен, взорван. И рассматривали они эту песню как насмешку над собой. А комсомольцы не без злорадства пели ее.

Сколько ребятишек было? Тринадцать. А сколько дел сделали, разве цифрой скажешь? Кому доброе слово шепнут, не верьте, мол, что пал город на Волге, не верьте, что немцы на Урале. Вот слушайте, как обстоит дело… И читают газеточку. Маленькая она, а сколько правды в ней! Хорошо было слушать, и название старое было — «Красный Крым». Читали, сходились, расходились, снова приходили, как к чистому источнику — правду узнать. А кто дал ее юному комсомольцу? Маленькая была газета, а какую силу людям давала! Это потому, что великая правда нашей родной партии была в этой газете.

Так вот они — тринадцать — поднялись, выросли. Становились все выше ростом и душой — известное дело, человек. Все делали: и мосты взрывали, и железнодорожное полотно разбирали, и дорогу на Севастополь ломали — как могли, задерживали снаряды, мины, которые фашисты везли для штурма Севастополя. Все делали детские руки, ни от чего не прятались, ничего не боялись. А сколько людей спасли от полона, от нового ясыра, еще страшнее прежнего!

И кто бы мог подумать тогда, что юных смельчаков подстерегает предательство? Если бы знали, если бы ведали — прикрыли бы их тела, спрятали бы. Кто их выдал, кто? Выдала какая-то каинова душа…

Большие муки, страшные страдания пришлось терпеть юношам. Но они держались, знали — с ними народ. Их поддерживал пример тех тринадцати, которые в двадцатом году полегли за русскую землю. Они как бы говорили: держись, браток, все хорошо, не умрем, держись, браток! И ребята держались. О, сколько страданий нелюдских, сколько мук, сколько детских терзаний — и ни одной слезы.

Постреляли их. Не так умирали они, как смерть солдату приходит, а в муках страшных. Перед тем как умертвить, у них пытались отнять человеческое сердце, отнять достоинство, честь человеческую. Пытками хотели заставить их ползать, покориться хоть в свой последний час. Но не ползали наши герои, не покорились. Им ломали кости. Палец можно сломать — он не железный, можно вывернуть руку из плеча — она не каменная, а вот честь сломить — нет, имя человеческое затоптать — нет. Ни согнуть, ни сломить советского человека нельзя…

Вот еще тринадцать бессмертных прибавилось к летописи города нашего, тринадцать мужественных, сильных, гордых. Пусть враги нашей земли не трогают, всякое число множиться может бесконечно. Земля наша советская до бесконечности множить героев умеет.