Низами Гянджеви - Семь красавиц

«Нынче — только поцелуи, — молвила она, —
Взявши в руку эту чашу, пей не вдруг до дна.

И пока еще ты можешь сдерживать желанье —
Кудри гладь, кусай мне губы, похищай лобзанье.

Но когда твой ум затмится страстью до того,
Что узды уже не будет слушать естество, —

Из толпы прислужниц, — в коей каждая девица,
Словно над любовной ночью вставшая денница, —

Ты какую бы ни выбрал, я освобожу,
И служить твоим желаньям я ей прикажу,

Чтоб она в укромном месте другу моему
Предалась, была невестой и слугой ему,

Чтобы притушила ярость твоего огня,
Но — чтобы в ручье осталась влага для меня.

Каждый вечер, только с неба сгонит мрак зарю,
Я тебе один из этих перлов подарю».

Молвив так, толпу прислужниц взором обвела.
Ту, которую для ласки годною сочла,

Мановеньем чуть заметным к трону позвала
И ее, с улыбкой нежной, мне передала.

И луна, подаренная мне, меня взяла
За руку и в сумрачную чащу увела.

Был пленен я родинкою, стал рабом кудрей.
Под навесом листьев шел я, как во сне, за ней.

И меня в шатер укромный привела она.
Я поладил с ней, как с нижней верхняя струна.

Там постель была роскошно раньше постлана,
Легким шелком и коврами ярко убрана.

И затылками подушки ложа смяли мы.
Целовались и друг друга обнимали мы.

Отыскал я роз охапку между ивняков.
Потонул в охапке белых, алых лепестков.

Перл бесценный, сокровенный в раковине был,
Снял с жемчужницы печать я, створки отворил.

Я ласкал свою подругу до дневной поры,
В ложе, амброю дышавшем, полном камфары.

Встал я из ее объятий при сиянье дня.
Приготовила проворно дева для меня

Водоем златой, сиявший яхонтовым дном.
И водой благоуханной я омылся в нем.

Знойный полдень был, когда я вышел из шатра.
Гурии, что пировали на лугу вчера,

Все исчезли. Я остался там у родника
Одинокий — наподобье желтого цветка,

Утомленный и с похмельем тяжким в голове,
Влажным лбом своим склонился я к сухой траве.

От полудня до заката продремал я там.
Счастье бодрствует, покамест спит счастливец сам.

Только мускусный мешочек ночь-газель раскрыла
И на небо мускус черный с амброй положила,

Из носилок сна я поднял голову тогда.
Встал я, как побег кленовый, где журчит вода.

Как минувшей ночью, туча с ветром пронеслась,
И жемчужным над долиной ливнем пролилась.

Ветер подметал долину, ливень поливал.
Ветер сеял розы, ливень лилии сажал.

А когда в долине встала амбровая мгла,
Розовая — в сто потоков — влага потекла.

Это вновь минувшей ночи гурии пришли,
Трон с покровом драгоценным снова принесли

На лугу опять поставлен трон был золотой,
Занавешенный шелками, дорогой парчой.

Вновь пошел у них веселый, беззаботный пир.
Смехом, пеньем и волненьем был разбужен мир

Встали девушки в сиянье факелов ночных.
Села грабящая сердце госпожа средь них.

Девушкам она велела, чтоб меня нашли,
Чтобы снова к ней с почетом гостя привели.

Я на зов пришел охотно. И на трон меня
По обычаю былого усадили дня.

Бирюзовый стол для пира принесли они,
Яства подали и вина и зажгли огни.

Был утишен голод, жажда мной утолена,
Сладко, стройно сговорилась со струной струна.

Голову вино вскружило, жилы обожгло.
И опять вино с любовью дружбу завело.

И моя Тюркназ явила милость мне опять,
Своего раба решила снова обласкать.

И дала она подругам знак движеньем глаз,
Чтоб они ушли, оставив с глазу на глаз нас.

Тут огонь любви из сердца бросился мне в мозг.
Сразу мозг мой растопился, словно мягкий воск.

В нетерпенье я рукою стан ее обвил,
Деву взял на грудь к себе я и себя забыл.

Но владычица сказала мне, как и вчера:
«Эта ночь — не мне с тобою. Нынче — не пора.

Если можешь быть доволен леденцами ты, —
В эту ночь со мной сливайся лишь устами ты.