Героический эпос народов СССР. Том второй

Склонись перед стягом Саркопа во прах,
Пока у тебя голова на плечах!
Бунчук твой железной рукой проломлен,
Тебя не спасет ни шайтан, ни аллах!

Ты спишь, а в Мушкиле — бестрепетный лев,
Могучий вожатый воинственных дев.
Злодей, ты падешь от меча Гулаим:
Грозна ее мощь и велик ее гнев!"

Эту речь услышал хан
И, услышав, подскочил,
Как подстреленный джейран,
Меч схватил и засучил
Выше локтя рукава, —
Необут-неумыт
По дворцу бежит,
По дворцу бежит —
Весь дворец дрожит,
Валятся рабы, как трава.

Выбегает хан из дверей,
Перед ним стоит Сарбиназ.
Он взглянул на Сарбиназ,
И озноб его затряс,
И ногами он застучал,
И схватился крепче за меч,
Громким голосом закричал,
Непотребную начал речь:

"Потаскуха! Ведьмина дочь!
Клещевитая овца!
Убирайся отсюда прочь!
Не погань дворца!

Как ты смеешь дерзкой рукой
Меч пред ханом обнажать?
Как ты смеешь ханский покой
Грубым словом нарушать?
Как ты смеешь хану мешать
Сон вкушать?
Худо знаешь, Сарбиназ,
Хана своего, Суртайшу!
Вон отсюда сей же час,
А не то — задушу!"

Меч при этих наглых словах
Вспыхнул у Сарбиназ в руках,
Точно молния в облаках;
И назад попятился хан,
Потому что взял его страх.
Тут посланница Гулаим
Зажимает сердце в кулак
И надменному хану так
Молвит голосом громовым:

"Эй ты, хан Суршайтан, закрой свою пасть;
Я ногами твою попираю власть,
Я тебе, окаянный, не рабья кость,
Не тебе моей кровью напиться всласть!

Гулаим не желает народу зла
И в столицу твою не затем вошла,
Чтоб народ неповинный карать-казнить
И обители мирные жечь дотла.

Не шути с Гулаим, кровопийца-хан!
Мы твой эль пощадим, кровопийца-хан,
Твой престол — сокрушим! Мы в степи хотим
Биться с войском твоим, кровопийца-хан!

Если скажешь: не ждал нападенья, — ложь!
Ты давно уже мстителей втайне ждешь.
Если скажешь: напали из-за угла! —
На колени падешь и, как пес, умрешь!"

В стан сестры своей Гулаим
Ускакала Сарбиназ,
И взъярился жестокий хан.
Джинном бешенства одержим,
Побежал по покоям он,
Ничего кругом не щадил;
С диким лаем и воем он
Драгоценную утварь бил,
Ткани тонкие раздирал
И, очнувшись в конце концов,
На престол вскочив, заорал:

"Эй, позвать ко мне мудрецов!"

На призыв пришли мудрецы —
Лисы, лизоблюды, льстецы,
Прихлебатели и лжецы.

Суртайша им сесть приказал
И такое слово сказал:

"Советники! Меркнет в глазах моих свет.
Мне воздуха мало. Мне роздыха нет.
Когда успокоится скорбный мой дух?
Куда мне уйти от бесчисленных бед?

Войска у Дербента костьми полегли.
Врага мы к покорности не привели.
А, будьте вы прокляты, сорок волчиц
Из грязного логова Миуели!

Что делать? Точить ли мечи поострей
Иль сесть на коней да бежать побыстрей?
Как быть, посоветуйте, как поступить?
Бунчук мой в опасности; враг у дверей!

Еще меня мучит сомненье одно,
Как злой скорпион меня, жалит оно:
Ужели сбывается вещий мой сон?
Изменишь ли то, что судьбой решено?"

Тут один из мудрецов —
Самый мудрый, самый седой,
Самый хилый, самый худой,
Говорит:

"О властитель мира, щит мой и покров!
Нам теперь, пресветлый, не до вещих снов.
Гулаим погибнет, но немало с плеч
Свалится дотоле удалых голов.

Наше дело — пытки, казни, грабежи,
Плети да удавки, пики да ножи.
Но, самобунчужный повелитель мой,
Можно ли иначе ханствовать — скажи?

Если ты наездник, жребий твой — седло.
Может быть, и правда, что, содеяв зло,
Черною печатью предстоящих бед
Мы себе мараем белое чело…

Не тужи, премудрый, не печалься так!
Повели народу подтянуть кушак,
Созови батыров, изостри свой меч, —
Будет опрокинут ненавистный враг.

А когда с победой мы придем домой,
Гулаим прирежем и устроим той,
Подати умножим, усмирим рабов…
Так я полагаю, повелитель мой!"

И тогда сказал Суртайша:

"Эта речь и впрямь хороша,
Я об этом думал и сам…
О друзья мои, вознесем
Страстные мольбы к небесам,
Чтобы нам удача во всем
Ныне и до смерти была,
Чтобы в предстоящем бою
Воинов победа ждала.
Я судьбе, смирясь, предаю
Свой престол и душу свою".