Героический эпос народов СССР. Том второй

Согласился падишах и приказал выдать ей пятьсот золотых. Старуха взяла мешок с деньгами, и анбал отнес их ей домой. Деньги она отдала старику Ленгеру, себе купила осла за пять золотых и присоединилась к каравану, идущему в Гурджистан…

Долог путь, а слово коротко. В один из дней при наступлении темноты караванщики забеспокоились и стали передавать друг другу: "Тяни верблюда сильнее, говори тише!" Поняла она, что это неспроста, погнала своего осла к караванбаши.

— Эй, караванбаши! Что-то вы торопитесь сегодня! Не приключилось ли чего-нибудь?

— Проходим мы, милая бабушка, мимо Четырехгорного Чандыбиля. Им правит бек Гёроглы. Коль не минуем это место до восхода солнца, он разорит нас данью. Вот и хотим избежать поборов.

Услыхала старуха имя Гёроглы из Чандыбиля и стала придерживать осла, чтоб отстать от каравана.

"Даст аллах, выедет Гёроглы осматривать караванный путь: увидит мои следы, и, может, удастся мне заманить его".

Так подумала она, сошла с осла, сняла платье и начала двигаться, касаясь задом земли.

… На другой день говорит Гёроглы:

— Косе, иссякли деньги у нас, скоро нечего будет есть. Поедем-ка посмотрим караванный путь — кто проезжал, кто проходил!

— Э, Гёроглы! Сам поезжай, сам посмотри. А я думаю, вряд ли там сейчас чего найдешь…

— Ну, ладно, — ответил Гёроглы и поехал один.

Заметил он след большого каравана. Поехал Гёроглы по следу, погнался за караваном и тут увидел, что в сторону свернули следы осла. А рядом были еще какие-то странные следы.

Пустился он по этим следам. То поднимался в гору, то опускался вниз. Поднялся на холм, видит — стоит осел, а у его ног старуха лежит. Рот у старухи словно очаг, зубы — как клыки, жилы на шее как каркас кибитки, вся она в складках и морщинах, как старый кузнечный мех.

— Эй, милая бабушка, что ты тут поделываешь?

— Эх, сын мой! Ехала я с караваном, да не выдюжила, притомилась и отстала. Бросили они меня. По словам твоим вижу — добрый ты мусульманин. Умру я скоро. Похорони меня, сын мой, брось горсть-другую земли.

— Э, милая бабушка, умереть мы тебе не дадим. Садись-ка на осла, и я отвезу тебя в крепость.

— Силы нет на осла сесть. Коль найдется у тебя кусочек хлеба, брось мне.

— Не можешь сесть на осла — посажу позади себя. Давай-ка руку!

— Не подняться мне с земли, — отвечала она и протянула руку.

Гёроглы потянул ее, и тощезадая старуха легко вскочила на круп коня. Погнав осла впереди, Гёроглы направился к крепости.

Всякий раз, когда возвращался Гёроглы, Агаюнус встречала его; едва сходил он с коня, обнимала, чтоб не думал, не вспоминал, что нет ни сына у него, ни дочери. Вот и сейчас Агаюнус вышла встречать его, да остановилась, — сидит за спиной Гёроглы безобразная старуха, похожая на старую обезьяну.

— Эй, Гёроглы, кого это ты привез?

— О, Агаюнус, я привез тебе бабушку-помощницу.

— Пропади пропадом эта бабушка, да и ты вместе с ней.

Отвези старуху туда, где ты ее подобрал. За девять дневных переходов отвези ее и брось ее там! Или еще дальше отвези — за большую гору и брось ее за горой! Набей ее одежду камнями и швырни ее в море. Гадкое лицо у этой старухи, Гёроглы. Погибелью грозит она тебе или твоему Гыр-ату…

— Э, недаром, видно, говорят, что у женщин волос долог, а ум короток. Ну, какое зло может причинить эта старуха!

— Поступай как знаешь, но на женскую половину я ее не пущу. Веди ее, Гёроглы, куда хочешь!

Рассердился Гёроглы.

— Ладно, можешь не заботиться о ней, мы сами позаботимся, — сказал он и повел старуху за собой, поселил ее в каморке у Мейхане, туда и посылал ей объедки.

Когда Гёроглы пировал с джигитами, а потом, захмелев, засыпал, старуха времени не теряла — пойдет в степь, принесет охапку сочной травы, бросит коню, а сама убежит. Минул месяц — и она уже без страха протягивала траву коню; минуло два месяца — и конь дал ей погладить себя; минуло три месяца, и она совсем приручила коня к себе.

Однажды старуха расседлала коня, а затем снова оседлала его. Осмелев, вскочила она в седло и, словно ведьма, поскакала по конюшне… Привязав коня, вернулась в свою каморку и подумала: "Ну вот, я уже могу сесть на коня верхом. Но коли не придумаю какой-нибудь хитрости, мне не увести его". И начала бормотать заклинания…

Вдруг занемог Гёроглы, с ним и джигиты его. Хворь не оставила их ни на третий, ни на четвертый день.

— Эй, джигиты! Позовите старуху. Сдается мне, что понимает она в знахарстве — была у нее сумка хейкель, — повелел Гёроглы.