Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города

Но вот средь звезд лучи блеснули, и яркий свет, набравшись сил,

Пробился в темноту ночную — взошла на небеса Эльнир!

И в этот миг людские лица исчезли, словно дым-туман —

И вечно юные эльфийцы личины сбросили к ногам…

Прекрасны… Неземной красою озарены они навек —

То эльфы под своей звездою вбирают благодатный свет…

Эльнир уйдет… И эльфы снова вернутся в суетливый плен,

В потоки шума городского, под сень бетонных голых стен.

И там, в толпе безликой серой средь лжи и средь сердец пустых

Им суждено с надеждой, верой, искать избранников своих.

И только им — с душою чистой, открытой истины словам,

Даруют эльфы свет искристый — и вдохновения талант!

Им, избранным, открыто будет течение грядущих лет —

И в паутине дней и судеб их поведет предвечный свет…

Когда оставят дни земные — их будет ждать Нэльдэриэн…

Шедевры, созданные ими, жить будут в памяти людей.

Их — музыкантов и поэтов, художников, запомнит мир —

В их души первозданным светом вошла эльфийская Эльнир!

И только им из всех живущих был приоткрыт Нэльдэриэн —

Страна зари и трав цветущих, не знавшая смертельный тлен.

Легенды призрачного мира останутся среди людей —

В словах ли, музыке, картинах… Свет эльфов времени сильней!

…Теперь же утро наступает, Эльнир погасла в небесах —

К рассвету город оживает, уснувший в серых облаках…

Часть вторая: ГОРОДСКИЕ ЭТЮДЫ

Застыли луга под росою вечерней, горя под луною ковром серебра,

Из чащи лесной, самой темной и древней, выходит ведунья, как время стара.

Подвластны ей тайные силы природы, все всплески воды и все блики огня —

Известны ей все имена и породы любого создания ночи и дня.

И к ней на поляну слетаются птицы, их хлопанье крыльев звучит в тишине —

Их перья горят в бликах темной зарницы и серебрятся при яркой луне.

Ведунья их спросит о мире подлунном, и птицы расскажут ей тайны людей —

И в гомоне птичьем, крикливом и шумном, все страшные беды откроются ей.

И птиц отпустив, Ведунья печально посмотрит вдаль звездную, чтоб разгадать

Загадку души… Почему изначально природу людей не дано ей понять?...

Она покачает седой головою, по тайной тропе снова в чащу уйдет —

Все тайные знания древних с собою из мира людей навсегда унесет…

Обычный день, в метро так людно, поток скользит в подземный мир,

Где тусклый свет и воздух скудный едва текут, лишаясь сил…

Подземный ветер навевает сонливую тугую лень

И люстры на цепях качает, гоня причудливую тень.

В толпе спешащей серо-пестрой не разобрать ни лиц, ни глаз —

То поглотил подземный остров их жизни на ближайший час.

Здесь нету времени, нет солнца, таят тоннели блики лиц..

На крик не эхо отзовется… И мрак пугает тьмой глазниц…

Пред самым входом, возле двери, стоит с букетами цветов

В нелепом бархатном берете старушка, как из детских снов —

В шотландской шали поверх кофты и в синей юбке шерстяной,

Какие в сказках носят гномы, когда играют под луной…

Чулки с полоской бело-синей, и туфли, словно башмаки…

На волосах сребристый иней, а руки… быстры и легки.

Цветы живут в ее ладонях, благоухают и манят…

С ней рядом каждый хочет вспомнить то, что когда-то потерял…

И лица хмурые и злые вдруг озаряются теплом —

То искорки незримой силой развеяли печальный сон.

Толпа в метро течет, меняясь, вдыхая радугу… Как вдруг,

Какой-то пьяница, толкаясь, букетик выхватил из рук —

И на пол кинул, смяв от злости… Старушка ахнула, а он

Ее ведерко тоже бросил топча цветы… Раздался стон —

Старушка, стоя на коленях, пыталась грязные цветы

Собрать, но нету сожаленья в потоке общей суеты.

Исчезло обаянье чуда, исчез волшебный аромат —

И снова сумрачные люди к делам бесчисленным спешат.

Старушка плакала от горя, и пьяный хулиган ушел —

Вдруг девушка толпу народа покинула, услышав стон:

«Нет, не могу я к ним привыкнуть… Какие черствые сердца…

Пусть суждено столетьям минуть, но тьме в их душах нет конца…

Для них, для них… но все напрасно — ведь даже свет лучей Эльнир

Не смог согреть сердец несчастных… Напрасно…

Гибнет этот мир!»

Из стонов горестных и вздохов с трудом лишь было разобрать

Суть жалоб горько-непритворных — и девушке пришлось сказать:

«О чем вы, бабушка? Не плачьте, цветы сейчас я соберу…

Вы успокойтесь и вставайте… Как жаль… Ведь будто на ветру

Трепещут бархатные листья, а шелковые лепестки