Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города

С зеленых осыпая лап смолою пахнущую хвою…

На поле вспыхнула метель, взлетела дымом бело-алым,

Сверкнула, распадаясь тень — и зимние возникли альвы!

Во взглядах вечная печаль и вечный свет зари грядущей…

Волос искрящихся вуаль сливалась с небом бело-жгучим…

Прекрасны альвы зимних снов — привратники чертогов Смерти,

Что среди снежных облаков ушедших на пороге встретят…

Мелодия взлетела ввысь — звеняще-нежным переливом

В ней быль и сон переплелись, альвийским сотканы мотивом…

В очарованье замерев, смотрела Петра восхищенно,

Как кружится искристый снег, взлетая, падая покорно —

Причудных образов, теней, трагикомичных лиц и масок

Явилась череда… и ей открылся мир граничных красок!

Вот ледяной сверкает трон, увитый искрами кристаллов,

Что свет струят со всех сторон, громаду освещая зала…

За троном справа тихий свет играет на листве зеленой,

Уводит взгляд искристый след в даль дивной чащи незнакомой.

За троном прямо — зной пустынь, Пески Времен звенят, меняясь,

Над ними золотая синь простерлась без конца и края.

От трона слева — только тьма, без тени, блика. Очертанья…

Слышны лишь шепот да мольба и приглушенное стенанье…

Взметнулись образы — на трон взошла сама Царица судеб!

И под тревожный перезвон несмело в зал шагнули люди…

Альдан, что рядом с ней стоял, вздохнул задумчиво-печально,

На призрачный взирая зал и ветер слушая хрустальный…

«Ты видишь три дороги, Петра… И то — последние пути,

Что люди высшей волей Смерти должны в даль вечности идти…

Там, справа — радости чертоги для тех, кто слишком трудный путь

Прошел средь горя и тревоги, не дав другим в них утонуть —

Кто волей, словом или делом к спасению привел людей,

Забыв себя, добру был верным, и нес Любовь в пучину дней…

А слева, видишь? Мрак без края — для тех, кто жил среди страстей,

В жестоком пламени сгорая, и сеял боль среди людей.

Кто для себя сбирая блага, губил и души и тела —

Для них у Смерти нет пощады, их примет безвозвратно тьма.

А там, скитальцами в глубинах, им предстоит бродить без сна —

Среди огня, клыков звериных — таит бессчетно тварей тьма.

Лишь иногда они на землю вернуться могут — краткий срок

Покоя есть у приведений и шанс исправить темный рок…

А там, за троном, видишь. Петра? Горят, звеня, Пески Времен —

За медным заревом рассвета вздымает крылья вечный сон…

Ты видела сама — ты вспомни как мимолетны и легки

Там чувства? Разуму и воле несут забвение Пески…

Что ж, Петра,.. ты узнала много, круг Жизни весь перед тобой

Открылся, и его дороги легли туманной пеленой —

Ты выберешь свою, и звезды тебе прочертят путь Зимы,

Для света не бывает поздно, и люди не обречены…

Я вижу средь седой зимы, как удивительно и ясно

Горит рассвет на грани тьмы, рассыпав искры бликов красных.

И как холодный серый мрак окрашен золотистым светом,

Так нереален странный знак — как встреча зимней мглы и лета…

Среди морозной тишины искрится снег в холодной дымке —

А среди звездной вышины огнем цветок пылает зыбкий.

И распускается бутон, и гаснут звезды ледяные —

Горит заря… И лишь потом взойдут туманы снеговые.

Погаснет жар рассветных грез, и снова серебро струится

Среди ветвей седых берез, но утро скоро возвратится…»

Погасли блики. Вновь кружась метель взлетела, словно пламя,

Мелодия, звеня, взвилась — и Петру окружили альвы:

Любовь, страдание, печаль проникли в душу, и над миром

Сквозь снега легкую вуаль сиянье звезд Зимы разлилось!

Здесь, в вышине, вокруг нее, во взглядах отражаясь альвов,

Текло, струилось серебро на грани времени и яви —

Пред взором Петры Млечный путь мерцал, и звездные пылинки

Сквозь лунного тумана грусть вдаль бесконечности скользили.

Она вгляделась — тени лиц, улыбки еле различимы,

В поток мерцающий вплелись, звезд провожая переливы:

Вот Литии печальный взгляд, веселый смех малышки Петры…

А вот она сама… И сад волшебных снов Царицы Смерти…

Ни боль, ни страх, ни горький вздох души свободной не коснулись —

Она запомнила урок, скользя по искрам в свете лунном…

Часть седьмая: ЛИСТЬЯ

Осенний парк давно не спал, окутан терпким ароматом,

Что нес расползшийся туман по дальним закоулкам сада.

Ошеломленно замерев, до боли вслушиваясь в ветер

И ощущая каждый нерв, стояла на опушке Петра…

Одна… Она опять одна… Но…нет! Мелькнули силуэты —