Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города

Вздыхают ароматом чистым… Они так ласковы, легки…

Как вас зовут? И вы откуда? Ведь прежде не было вас здесь,

Но вот цветы — какое чудо… Как будто радостная весть…»

Старушка молча изучала лицо, серьезные глаза —

Потом задумчиво сказала, решая, можно, иль нельзя:

«Я расскажу тебе, но позже… Ты можешь звать меня, Лоэль…

Чудное имя? Но быть может, привыкнешь… Странно, но поверь —

Ведь я давно тебя искала, но встречи этой не ждала,

Надеяться уж перестала, но вот… ты все-таки пришла….»

«Лоэль… Немного непривычно, но так красиво… А меня

Зовут совсем уже обычно — Мария… Я не поняла,

Но разве вы меня искали? Ведь вы стоите просто так —

Букеты только продавали, когда явился тот дурак…»

Старушка горько улыбнулась, в глаза Марии поглядев,

И липкий сон подземных улиц дыханьем свежим просветлел:

«Мария… Ты еще не знаешь, как незаметно тень и свет

В сердцах людей переплетаясь, ведут их… Словно звездный след

Начертит им пути земные, что паутиной без конца

К себе манят сердца людские — и каждый выбирает сам…

А мне дано увидеть больше — мне души ведомы людей,

Я вижу, кто погибнуть может, идя на лживый свет огней…

Я вижу тех, в ком светом чистым пылает истины костер,

И тьма не может бликом быстрым затмить божественный узор…

А ты чиста, и добрым сердцем вселяешь радость в души тех,

Кому так тяжело согреться среди холодных, горьких лет.

Ты видишь то, что неподвластно иным, и чувствуешь душой

Тончайший мир, не видный глазу, укрытый дымкой золотой…

Пойдем, я покажу картины, где вечно юный свет зари

И сцены призрачного мира веками полотно хранит…

Мария пристально вгляделась в ее лицо — неясный блик

Вдруг озарил глаза Лоэли и в сердце девушки проник —

Она увидела долину, где золотые облака

Под небом розовато-синим клубились… Пенная река

Несла их свет к заре далекой, а легкий, тихий перезвон

Летел и вился лентой тонкой над зеленью высоких крон…

И словно полог приоткрылся — средь облаков в тумане сна

Чудесный свет огнем пролился: взошла эльфийская звезда!

…Мария не могла очнуться, стояла молча и ждала,

Что те волшебные минуты вернутся… Серая толпа

Все прибывала и теснила — обрывки криков, наконец,

Развеяли мечты Марии, прекрасный мир вдали исчез…

«Что это было? Невозможно… Щемящее-сладкий, дивный плен,

Что душу так светло тревожит?» — «Ты видела Нэльдэриэн…

Пойдем, ты вновь его увидишь и призрачный узнаешь мир,

Обитель вечно юной жизни — и для тебя взойдет Эльнир!»

…Спустя года Мария Варли открыла людям свет Эльнир —

Ее картины всюду знали, в них вечный отблеск тайны жил…

Ее полотна вдохновляли, влекли в заоблачную даль —

Земные беды и печали скрывались за мечты вуаль…

Дыханье призрачного мира дарило людям красоту,

И юный ветер приносило, роняя искры налету…

Текли года, но те картины не тронул техногенный плен —

Нэльдэриэна свет и сила вросли в нутро бетонных вен.

Полотна жили! С ними рядом звенела юная заря —

Цветущим благодатным садом мир эльфов средь людей сиял…

Часть третья: СРЕДИ МЕРТВЫХ КАМНЕЙ

Летит, танцует и кружится мелодия забытых дней,

И сорванным листом ложится в тумане памяти моей.

Я помню, как она ласкала и обвевала ветром грез,

Как средь беды меня искала, чтоб осушить потоки слез.

И как она сквозь годы странствий вела меня среди камней,

И даже в сумрачном пространстве я путь угадывал по ней.

И вот среди толпы безликой я слышу скрипки плач и смех,

И снова солнечной улыбкой мир засиял — но не для всех…

Слепой скрипач выводит нежно мелодию, что душу рвет,

Она так ясно, безмятежно над серым городом плывет.

Скажи, отец, в каких бескрайних краях живет душа твоя?

Ты мир туманный и печальный раскрасил снова для меня…

…Поток полз медленно и вяло — из тысяч загнанных машин

Средь автострады пробка встала, и шлейф свой распустил бензин.

Дома стеной вросли вдоль улиц, их окна в темной пелене

На чадный смрад ежесекундно взирают в дымном сером сне.

Им не уйти и глаз уставших за ставнями теперь не скрыть —

Здесь город… он не тот, что раньше, столетних дум прервалась нить.

Здесь мертвым камнем скрыто время, и пыль бетонных мостовых

Под толщей ржавчины белеет, не слыша зов ветров живых…

Здесь город… Только яркой ночью, расцвеченной огнем витрин,

Фальшивый блеск, так милый прочим, вольется в томный гул машин.