Давид Сасунский

Разгневился Давид,
Всю ночь он не спал,
На рассвете встал, лук и стрелы взял.
Как собрался пойти, старуха ему:
— Давид, ты куда? — А Давид в ответ:
«С Мысрамэликом я воевать иду!»
— Что же есть у тебя? только стрелы и лук?
С Мысрамэликом ли так хочешь ты воевать? —
«Да ведь нет у меня ни коня, ни меча».
Старуха в ответ: — Да побьет тебя Грох! [1] Грох — буквально: писец, вероятно, имя языческого бога (может быть, тождественно с именем Тира).
Достоин ли ты отца своего!
У отца твоего был конь Джалали,
Молния-меч,
Головной убор,
Золотой кафтан,
Пояс ал,
Божья матерь была Марутская с ним,
Патараза [2] Марут — гора; Патараз — вероятно, имя языческого бога. крест в деснице его. —
Говорит Давид: «Где, старуха, все?»
— Пропади твой дом, отнял дядя все!
Не отдаст добром он твоих вещей.
Ты поди, схвати дядю за'-ворот,
На своем настой, силой все возьми! —
К Овану тогда Давид пошел,
Руки поднял, дядю за'-ворот взял,
Так что ноги того от земли взнеслись,
«От тебя, говорит, дядя, требую:
Божью матерь верни мне Марутскую,
Патараза крест, что в десной был отца,
Коня Джалали,
И меч-молнию,
Головной убор,
Золотой кафтан,
Алый пояс мой!
Не отдашь добром, возьму силою!»
Тут Ован в ответ:- Пропади, Давид!
Не твои то слова — подучили тебя.
С того самого дня, как твой помер отец,
Я не видел нигде коня Джалали,
Мысрамэлика страшась, его в стойле держал;
Мысрамэлика страшась, я заделал дверь,
Через ердик [3] Ердик — верхнее окно (на плоской крыше). ему мы корм даем.
Если силен ты, если властен ты,
Так поди: пред тобой — дверь раскроется. —
Пошел Давид, ударил ногой,
Ударил ногой, и распалась стена.
Хотел потрепать коня по бедру,
Но, Давида конь не признав, взметнул,
По стене лягнул, — та обрушилась.
Зарыдал Давид, зарычал, говорит:
— Ах, что делать мне, чей ты, конь Джалали!
Думал я, ты меня на войне спасешь. —
Повелел господь, конь в ответ сказал:
«Коли так, Давид, послужу я тебе.
С того самого дня, как твой помер отец,
Твой дядя Ован ходил за мной,
Содержал меня как будто в тюрьме,
Ты ж скребницей меня хорошенько почисть».
Потрепал Давид коня по бедру,
Был кругом от кур по локоть помет,
Но вывел коня под солнце Давид;
Поскакал и стал у ворот дворца.
Вышел дядя Ован, все, что должно, принес:
Головной убор,
Золотой кафтан,
Пояс ал
И меч-молнию.
Говорит: — Давид, Патараза крест
В сундуке лежит.
К сундуку пойди,
На колени стань,
Богу помолись.
Коль, подобно отцу, праведен ты,
На десницу твою сам придет, возблестев,
Патараза крест.
И Давид пошел, на колени стал,
На колени стал, зарыдал, завыл…
Повелел господь: Патараза крест
Полетел и сам на десной осел.

Сел Давид тогда на коня Джалали,
И надел отцов головной убор,
И надел отцов золотой кафтан,
Повязал себе и меч-молнию,
Окрутил вокруг также пояс-ал.
Спину сорок раз пояс тот обвил,
По земле стучал тот меч-молния,
На глаза сползал головной убор
(Ваты сорок пуд подложить пришлось,
Чтобы тот убор на себя надеть!).
Поскакал Давид, за оградой стал,
Стал да слушает,
Что ему в тот час дядя вымолвит.
Говорит Ован:
— Уж как жаль, сто раз жаль
Коня Джалали!
Уж как жаль, сто раз жаль
Головной убор!
Уж как жаль, сто раз жаль
Золотой кафтан!
Уж как жаль, сто раз жаль
Тот наш пояс-ал!
Уж как жаль, сто раз жаль
Наш меч-молнию!
Уж как жаль, сто раз жаль
Патараза крест!
Уж как жаль, сто раз жаль
Того нашего, того мальчика. —
Говорит Давид:
«Исполать тебе, что меня помянул.
Кабы ты меня помянуть забыл,
Раньше битвы я тебя бы убил!»
Так сказал, поскакал, в поле выехал.
Повелел господь, сказал конь Джалали:
— Ты скачи, Давид, где молочный ключ.
Там, где стану я, ты с меня слезай. —
Поскакал и стал, где молочный ключ,
Но Давид забыл и с коня не слез,
Лишь подумал Давид, что конь устал,
В бок ударил его и сломил ребро.
Рассердился конь и проржал-сказал:
«Мог бы, к солнцу взнесясь, я тебя спалить,
Как ты скоро забыл мои слова!
Но во имя отца я тебя пощажу,
Ты скачи, Давид, где железный столб,
Ты ударь мечом о железный столб,
Коли срубишь столб, мы поскачем в бой, —
Коль не срубишь столба, мы вернемся назад».
Тогда с коня слезает Давид,
Молочным ключом его бок целит,
Сам напился воды и хлеба поел,
Над молочным ключом уснул, захрапел.
Только час проспал, — удивился, как встал:
Так-то он пополнел,
Так-то он растолстел,
Столько силы вошло, столько мощи в него,
Что и выше он стал, чем был до того.
Тогда взял Давид головной убор,
Ваты сорок пуд на землю швырнул,
Шапка и тогда до бровей не дошла;
Молнию-меч, что стучал по земле,
Надел: не дошел он ему до колен;
Пояс-ал, что его сорок раз обвивал,
Надел: только раз он спину обвил.
Поскакал Давид, где железный столб,
Ударил мечом о железный столб,
Разрубился столб от удара меча.
Въехал Давид на вершину горы,
Посмотрел кругом, что-то видно вкруг.
Сколько есть в небесах лучистых звезд,
Мысрамэлик в полях наставил шатров.
Увидал Давид, испугался, сказал:
— Славен будь, господь, милосердый бог,
Да будет воля твоя,
Только как же мне быть?
Если б ватой они все сделались вдруг,
А я стал бы огнем, не пожечь мне их всех.
Если б агнцами все они сделались вдруг,
А я волком бы стал, не пожрать мне их всех.
Джалали говорит: «Ты не бойся, Давид!
Сколько скосишь мечом, я скошу хвостом,
Что скосить мечу, я копытом скошу.
Лишь на мне усиди и не дайся в обман».
Говорит Давид: — Только как же мне быть?
Тайком подползать, — скажут, вышел, как тать,
Итти прямо к врагам, испугаюсь я сам. —
Так подумал Давид, потом так кричит:
— В шатре кто спит, да проснется тот,
Проснулся кто, да скорей встает,
Поднялся кто, да броню берет,
Броню кто надел, да несет седло,
Оседлал кто коня, да садится в седло,
И, чур, не кричать, что пришел я, как тать! —
Так сказал, поскакал полетел на войска,
Два раза проскакал и вперед и назад,
Словно крови поток поднялся и потек,
Скольких меч порубил, стольких конь потоптал.
Был в том войске мудрец, седой старик,
Пред Давидом он стал, Давиду сказал:
«Ты зачем, Давид, убиваешь людей?
У всех-то у них ведь матери есть,
Сюда Мысрамэлик нас силой привел,
Коли ты удалец, поди, с ним повоюй».
Говорит Давид: — Где его шатер? —
Старик говорит: «Вон зеленый шатер».