Давид Сасунский

Мир господень тебе, — Абамэлик,
Мир господень тебе, — Санасар,
Мир господень тебе, — Багдасар,
Мир господень тебе, — Мэликсет,
Мир господень тебе, — Дзенов-Ован,
Мир господень тебе, — Цыран-Вэрго,
Мир господень тебе, — Тырлан-Давид,
Матерям и отцам тех, пред кем я пою.

Скончался когда Давида отец,
С Мысрамэликом мать пошла под венец,
Остался Давид и сир и млад,
Дядья собрались, промеж себя говорят.
Ован говорит:- Цыран-Вэрго,
Ты ль Давида возьмешь, или я возьму? —
Вэрго говорит: «Есть сын у меня,
Ты возьми, содержи, сделай сыном его».
Взял Давида Ован и его содержал,
Был Овану Давид как духовный сын.

Только месяц прошел, стосковалася мать,
Послала она за сыном гонцов.
И в дому у нее поселился Давид.
Каждый день булаву Мысрамэлик метал,
И Давида мать ему говорит:
— Мое дитя с собой возьми. —
Мысрамэлик в ответ: «Я его не возьму.
А ну как в него попаду и убью?
Люди скажут, что я дитя волей убил».
Но Давида мать опять говорит:
— Чтоб не плакать ему, ты возьми, пусть убьешь. —
Мысрамэлик с собой Давида повел,
Поставил его вдалеке на лугу.
И пошли удальцы метать булаву.
Мысрамэлик свою метнул булаву,
Давид привстал,
Руку простер, булаву поймал.
Мысрамэлик тогда прогневался, сказал:
«День придет, на меня он войной пойдет!»
Мысрамэлик домой, разгневан, пришел,
Принахмурил бровь, сидит и молчит.
Тут жена говорит:
— Почему ты молчишь, разгневан сидишь? —
Он жене в ответ: «Да мне что ж сказать?
Пред людьми твой сын меня осрамил».
Говорит жена: — Да что сделал он? —
«Как я нынче свою метнул булаву,
Давид привстал,
Руку простер, булаву поймал».
Та в ответ: — Он же мал, еще несмышлен. —
Мысрамелик тогда жене говорит:
«Коли мал Давид, еще несмышлен,
Ты со златом прибор поставь перед ним
И с углями прибор поставь перед ним.
Коли мал Давид, еще несмышлен,
Красный угль он возьмет, злата он не возьмет».
И со златом прибор и с углями прибор
Был поставлен тогда пред Давидом на стол,
Руку поднял Давид, хотел золото взять,
Руку ангел отвел, положил на огонь.
Палец к углю прижал и палец обжег,
Палец в рот положил и язык обжег,
Как язык он обжег, мало — он онемел.
И его стали звать — заика-Давид.

Мысрамэлик не стал Давида держать,
И к дяде назад вернулся Давид,
Из железа Ован сапоги заказал,
Из железа Ован посошок припас,
И стал Давид с той поры пастухом.
Из железа Давид надел сапоги,
Из железа Давид захватил посошок,
И в поле Давид ягнят погнал.
Оставил Давид среди поля ягнят,
Сколько было волков, зайчат и лисиц,
И всяких в окружных лесах зверей,
К себе притащил, со стадом смешал,
Под вечер погнал и в город привел.
Как увидел Сасун, испугался весь град,
Все — врата на замок, из домов нейдут.
Давид положил на камень лицо,
На земле сырой среди поля уснул.
На заре Ован сам к нему пошел.
Видит: много тот по горам гулял:
Износился его из железа сапог,
Изломалась его из железа клюка.
Говорит: — Давид, как твои дела? —
Тот в ответ: «Любо мне стадо черных ягнят,
Но не любо мне стадо серых ягнят,
Было трудно мне их в лесах собирать»,
Ован говорит: — Ты серых оставь,
Они — прокляты,
Тех, что сами пойдут, ты гони домой!
Стал на день еще Давид пастухом.
По горам опять погнал ягнят.
Сколько тигров нашлось, медведей и львов,
К себе притащил, со стадом смешал,
Под вечер погнал и в город привел.
Как увидел Сасун, испугался весь град,
Все — врата на замок, из домов нейдут.
Давид на-земь лег, до утра проспал.
а заре сошлись горожане все,
Говорят: — Слушай нас, Дзенов-Ован!
Этот мальчик твой весь наш град разбил,
Боимся мы его волков,
И зайцев тех, и медведей. —
Ован говорит: «Коль боитесь вы,
Пойду, приведу Давида домой».
Пошел, привел Давида домой,
От хлеба ключи, от еды ключи
Давиду отдал и ему сказал:
— Коль гости придут, ты хлеба им дашь,
А хлеб как съедят, до ворот проведешь.