Еврипид - Вакханки

Нет, я не в силах женщиной одеться.

В сраженье с ними лучше кровь пролить?

Ты прав, – разведки мне необходимы.

Умней, чем лихо лихом прогонять.

А как пройти чрез Фивы незаметно?

Я знаю путь. Мы пустырем пройдем.

Пусть так. Посмешищем для них не стану.
Войдем в чертог; я там решу, что лучше.

Изволь; везде к твоим услугам я.

Иду. Решим: в поход ли нам собраться,
Иль лучше сделать так, как ты сказал.

Победа наша, женщины: он в мрежу [31]
Уж сам идет. Увидит он вакханок,
Чтоб от вакханок тотчас смерть принять.
Теперь твоей заботе, Дионис, —
Ты же вблизи – его передаю я.
Восторгом легким поразив его,
Сведи его с ума: он не захочет
В рассудке здравом женщиной одеться,
В безумье же наденет, что велят.
Посмешищем для Фив хочу я сделать
Лихого супостата моего,
Ведомого средь них в наряде женском.
Пойду Пенфею надевать убор,
В котором он сойдет в чертог Аида,
Руками матери убитый. Бромий
Ему себя покажет: бог суровый
Для гордых, а для кротких – нет добрей.

Милая ночь, придешь ли?
Вакху всю я тебя отдам,
Пляске – белые ноги,
Шею – росе студеной.
Лань молодая усладе
Луга зеленого рада.
Вот из облавы вырвалась,
Сеть миновала крепкую.
Свистом охотник пускай теперь
Гончих за ланью шлет,
Ветер – у ней в ногах,
В поле – раздолье.
Берегом мчаться отрадно ей,
Даром, что члены сжимает усталость;
Тихо кругом – она рада безлюдию,
Рада молчанию чащи зеленой.
Когда ж над вражьей головой
Держишь победную руку ты, —
Это ль не мудрость?
Это ль не дар от богов нам прекраснейший?
А что прекрасно, то любо всегда!

Медленно, твердым шагом
Божья сила к нам движется.
Дерзких она карает,
Тех, кто живет неправдой,
Кто отвергает безумно
Жертвы богам и моленья.
За нечестивцем издали
Зорко следят бессмертные:
Казнь приближается тихо к ним
С каждым мгновением.
Веры не надо нам
Лучше отцовской;
Легким усильем признаешь ты
Мощным того, кого богом зовем мы,
Вечными, духу врожденными, – истины,
В кои так долго уж веруют люди.
Когда ж над вражьей головой
Держишь победную руку ты, —
Это ль не мудрость?
Это ль не дар от богов нам прекраснейший?
А что прекрасно, то любо всегда!

Счастлив пловец, что в бурю
В гавань вошел и спасся;
Счастлив и тот, кто в сердце
Бурю сомнений и дум усмирил.
Нет в остальном тебе счастья надежного.
Власть ли, богатство ли – ныне в них первый ты,
Завтра другому уступишь ты их.
Правда, даны и другие надежды нам,
Многие многим; ан, глянешь – к богачеству
Сводятся те, а другие не сбудутся.
Нет! Кто доволен дарами мгновения,
Тот нам и счастлив – так веруем мы.

Ты, видеть запрещенное и делать
В несчастной страсти ищущий – Пенфей!
Из дома выйди и явись одетый
Нам женщиной – неистовой вакханкой, —
Лазутчиком царицына отряда!

И с виду ты похож на Кадма дочь.

Мне кажется, что вижу я два солнца [32],
И Фивы семивратные… вдвойне…
Ты кажешься быком мне [33], чужестранец,
Вон у тебя на голове рога…
Так был ты зверь и раньше? Бык, бесспорно!

То божья милость снизошла, Пенфей.
Теперь ты видишь то, что должен видеть.

Кого ж тебе напоминаю я:
Ино ли, иль Агава пред тобою?

За ту б тебя я принял и другую.
Но погоди: я локоны под митру
Тебе убрал. Откуда ж эта прядь?

Да выбилась. Я, знаешь, был в восторге
И голову все вскидывал да гнул…