Рамон Льюль - Книга о любящем и возлюбленном

Согласно гипотезе А. X. Горфункеля, «Великая наука» была написана Белобоцким в 1698— 1699 гг. В 1725 г. основатель и первый настоятель Выговского старообрядческого общежительства Андрей Денисов создал ее сокращенный вариант — «Краткую науку». [177] См.: Никанор, архим. «Великая наука РаймундаЛюл- лия» в сокращении Андрея Денисова // Изв. Отд-ния рус. яз. и словесности. 1913. Т. 18, кн. 2. С. 10—36; Дружинин В. Г. К вопросу об авторе сокращения «Великой науки» Раймунда Люллия //Там же. 1914. Т. 19, кн. 1. С. 342—344. Популярность люллианской премудрости среди староверов имеет для нашей темы первостепенное значение.

Сам Денисов следующим образом сформулировал поставленную перед собой задачу: «Начинается с Богом краткая наука, яже есть вообраз инаго издания тоя же науки нородные ниже сея положенныя иже сице надписуется. Сего ради сию краткую науку творим, яко да великая наука удобнейше познатися может, познаной бо сей вышереченной науце, то и иныя науки добрейше могут познатися и научитися». [178] Цитирую «Краткую науку» по списку, не учтенному в литературе о русском люллианстве (ИРЛИ, собр. Перетца, № 155, л. 184). Вполне естественно, что, сокращая текст «Великой науки» Белобоцкого, Андрей Денисов устранил некоторые неприемлемые для него пассажи и тезисы, прежде всего филиппики против старообрядцев. Создавая произведение с отчетливым миссионерским подбоем, Денисов отказывается от введенной Белобоцким формы вопросов и ответов, невольно восстанавливая монологический характер «Ars Magna» Раймунда Люллия.

Можно предположить, что школа люллианской премудрости сыграла не последнюю роль в становлении уникального полемического метода самого Андрея Денисова, красноречию которого, в частности в прениях с посланным от Синода иеромонахом Неофитом, Выговское общежительство обязано многими послаблениями со стороны властей. Он, по выражению старообрядческих биографов, был готов «к ответу всякому, вопрошающему о его уповании». [179] Цит. по: Барсов Н. И. Братья Андрей и Семен Денисовы // Православное обозрение. 1865. № 10. С. 239. В. П. Зубов обратил внимание на почти дословное совпадение этих слов с основной задачей как «Ars Magna» Раймунда Люллия, так и «Великой науки» Белобоцкого: «соотвещати о всяцем вопрошении». В его «иконописном, идеализированном портрете, — согласно В. П. Зубову, — нетрудно увидеть своего рода олицетворение „Великой науки", научающей искусству убедительно и красноречиво отвечать на все вопросы». [180] Зубов В. II. К истории русского ораторского искусства конца XVII—первой половины XVIII века: Русская люллианская литература и ее назначение // Тр. Отд. древнерус. лит. М.; Л.," I960. Т. 16. С. 300.

Кроме «Великой науки» Белобоцкого, ее сокращения, выполненного Андреем Денисовым, и «Краткой науки», переведенной Белобоцким, староверы активно осваивали «Риторику», также принадлежащую перу Белобоцкого. Под разными названиями («Книга, нарицаемая Раймунда Люлия писанных вещей»; «Книга о разуме письма святого риторика Раймунда Люлия, римского учителя и кавалера»; «Наука проповедей») известно девять списков этого сочинения. Установлено, что выговцы активно использовали ее, равно как и другие люллианские сочинения, для обучения логике, риторике и философии. Подтверждение тому мы, например, находим в предисловии к поморскому списку «Грамматики» и «Риторики» Феофана Прокоповича: «Аще же из синтаксиса поступит кто в риторику, то может и той с начетом прочих книг добре риторствовати, присовокупя к сему Раймундову философию или метафизику». [181] Цит. по: Зубов В. П. К истории русского ораторского искусства конца XVII—первой половины XVIII века... С. 300—301.

Как было доказано тем же В. П. Зубовым, вскоре появились и оригинальные русские сочинения, прежде всего проповеди, составленные по люллианским моделям, с ориентацией на люллианское красноречие и с использованием люллианских категорий. Таковым, например, является «Рассуждение о предивном величестве природы человека», сочиненное братом Андрея Денисова, Семеном.

Первостепенный интерес для изучения феномена русского люллианства представляют сведения о русских переписчиках, читателях и владельцах люллианских книг. В высшей степени любопытны и заметки на полях рукописей. Ряды русского люллианства в XVIII в. пополнялись прежде всего «третьим сословием». Все известные нам владельцы «Великой науки», как это было установлено А. X. Горфункелем, принадлежали к демократических слоям населения. Это были купцы, крестьяне, ремесленники, одинаково жадные до знаний, хотя и неодинаково подготовленные к овладению люллианской «машиной истины», которое требовало абстрактного мышления, доверия и усидчивости. Если один из них назвал люллианскую премудрость «ароматоуханным гроздополезным овощем», то другой капитулировал, так ею и не овладев: «Доселе моя охота, прочее оставляю: инем с прилежанием ю читать. Аще я лености деля и ничто себе обрел; однако вся, кто будет прилежно читать, обрящет то, яже содержит. Многим промыслом и великой ценой едва ю стяжах, ныне же не за толико отдах. От еже в пречестнейших ей быти руках, три года держах. От нижайших как по природе, так и фортуной, Никифор сия написах. 1723 г., июня 17 дня». [182] Цит. по: Горфункель А. X. «Великая наука Раймунда Люллия» и ее читатели. С. 346.