Рамон Льюль - Книга о любящем и возлюбленном

Русскими учеными уже давно было доказано, что «Великая наука» не является переводом какого-либо конкретного произведения Раймунда Люллия. [172] Безобразова М. О «Великой науке» Раймунда Люллия в русских рукописях XVII века // Жури. М-ва нар. проев. 1896. № 2. С. 383—399; Соколов Н. «Философия Раймунда Люллия» и ее автор // Журн. М-ва нар. проев. 1907. №8. С. 331— 338. Не является она и переводом одного из известных западноевропейских комментариев к «Ars Magna», долгое время имевших широкое хождение по всей Европе: сочинений Агриппы Неттесгеймского, Джордано Бруно, Иоганна Генриха Алыштеда, Педро Санчеса, Афанасия Кирхера и многих других «толковников», как их именует автор «Великой науки», неоднократно ссылаясь на их авторитет или же полемизируя с ними. В тексте «Великой науки» немало доказательств оригинальности этого сочинения, оставившего столь глубокий след в русской культуре.

«Великая наука» представляет собой сочинение Яна Белобоцкого, обрусевшего поляка или белоруса, писателя, переводчика, философа и религиозного реформатора конца XVII—начала XVIII в. [173] См.: Горфунквль Л. X.: 1) «Великая наука Раймунда Люллия» и ее читатели // XVIII век. Л., 1962. Т. 5. С. 337 — 348; 2) Андрей Белобоцкий — поэт и философ конца XVII—начала XVIII в. // Тр. Отд. древнерус. лит. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 188—213. Статья Е. Горского (Gorsky E. Apunte sobre el conocimiento de Ramon Llull en Polonia // Studia Lulliana. Palma de Mallorca, 1991. V. 31. N 84. P. 45—48) в освещении люллианства Белобоцкого основывается исключительно на материалах, почерпнутых из работ АХ. Горфункеля. Благодаря А. X. Горфункелю известно, что он учился в иезуитских и протестантских школах: в 1665—1679 гг. изучал в Западной Европе философию и теологию, добравшись при этом до Вальядолида. Кстати говоря, о своем пребывании в Испании он сам пишет в «Риторике»: «Не верил бых тому, аще бы в Гишпании будучи, в Академии Валисолютинской на италианском языке в Риме напечатованной о том посольстве книги не видал». [174] Цит. по: Горфункель А. X. Андрей Белобоцкий — поэт и философ конца XVII—начала XVIII в. С 196. Преследуемый иезуитами как кальвинист и ересиарх, Белобоцкий вынужден был в 1681 г. из Смоленска перебраться в Москву. Приняв православие, получив при крещении имя Андрей и поступив на «государеву службу», он продолжал участвовать в религиозных диспутах, вновь был обвинен в ереси и опять вынужден был оправдываться и опасаться репрессий. Судя по всему, он избежал трагической участи Квирина Кульмана благодаря заступничеству своих влиятельных учеников, будущих сподвижников Петра, которым он давал уроки латыни. В то же время вполне вероятно, что не по доброй воле, а спасаясь от преследований, он пять лет (1686—1691) провел в Китае в качестве переводчика русской дипломатической миссии. Совершенно очевидно, что Андрей Белобоцкий, католиками обвиняемый в кальвинизме, а православными — в католицизме, славянский эрудит, знавший латынь, итальянский, испанский, французский, неутомимый путешественник, а точнее скиталец, побывавший не только во многих европейских странах, но также в Сибири и Китае, литератор, обладавший глубокими познаниями в философии и теологии, автор многочисленных трактатов, поэм и переводов, был как нельзя лучше подготовлен к миссии популяризатора учения Раймунда Люллия. Видимо, именно благодаря этому обрусевшему шляхтичу, пантеисту, космополиту и эрудиту, не раз обвиненному в ереси, отстаивавшему в своих трудах идею религиозной толерантности, в культуре России в канун петровских реформ возникло столь яркое и сложное явление, как русское люллианство.

Перу Белобоцкого принадлежит также «Краткая наука», представляющая собой достаточно точный перевод «Ars brevis» Люллия, и два оригинальных сочинения, проникнутых люллианским духом: «Риторика Раймунда Люллия» и «Книга философская, сложенная философом Андреем Христофоровичем». Нет ничего удивительного в том, что этот плодовитый, хотя и неглубокий, поэт и мыслитель проявил себя в основном на поприще перевода (так, ему принадлежат переводы книг «О исследовании Христу» Фомы Кемпийского и «Пентатеугум, или Пять книг кратких о четырех вещах последних, о суете и жизни человека»; в основу последней положены стихи немецких латинских поэтов). Инстинкт самосохранения вынуждал Белобоцкого скрываться в переводческой нише, популяризируя взгляды любимых авторов или же приписывая свои идеи близким ему по духу философам и поэтам.

Что касается «Великой науки», главной книги русского люллианства, то прежде всего внимания заслуживает открывающее ее «Предисловие философии». По-видимому, не последнюю роль в пристальном интересе староверов к «Ars magna» сыграли следующие мотивы, прозвучавшие в «Предисловии»: универсальный характер книги («хощу какой вещи поучающаю тя дарити наукою не простою, и везде обносимою, не обединой, но мудростью всем мудростям царицею. Ея же наставлением все науки удобно постигнеши, достойность сея науки великая есть, паче всех наук. Понеже сама единая, бес постижения иных не требующи никакия помощи посторонныя не ошибне со всякою надеждою, подленностью и светлостью о всякой вещи истинну и мудрость без труда великаго и усумления прелагает, заключает убо в себе вся прочия мудрости и к познанию истинны наставляет; разрешающи все вопросы и недоумения, яже могут случитися о вещах прелагаемых, несть мудрость никаковая, яже укрытися может от ней» [175] ИРЛИ.собр. ИМЛИ,№ 15. ), преимущества, которые могли извлечь из доктрины Люллия миссионеры, а также конечный триумф идей преследуемого и замалчиваемого мыслителя («имя Творца и наставления его не везде ся обносит, но сокровище сие в земли закопанное лежит. Понеже творец сей в Сарбоне Академии Парижской дерзнул всех древних учителей и последующих им науке обличати, стыдно и болезно стало так многим тысящам мудрецов одным новыя науки заводчиком гонимым быти. (...) И тако котораго прежде гонили, ныне драго добиваются» [176] Там же. ).