Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

Сигемунд отдал уже приказ готовиться к отъезду; узнав об этом, родичи и друзья Кримгильды стали упрашивать ее не уезжать.

— Это невозможно, — отвечала она, — не в силах я смотреть на тех, кто причинил мне столько зла! Я умру от горя, если буду видеть Гагена.

— Милая сестра, — сказал ей брат ее Гизельгер, — этого нетрудно избежать: ты будешь жить у меня, своего брата, и я постараюсь вознаградить тебя за смерть мужа.

К его просьбе присоединился и Гернот, и все родные Кримгильды:

— Там все будут для тебя чужие, — говорил ей Гернот, — останься лучше с друзьями.

Наконец слова их убедили Кримгильду, и она обещала остаться.

Сильно огорчился Сигемунд, узнав о ее решении, и вместе с ним и все воины Зигфрида.

— Да будут прокляты эти празднества! — говорил Сигемунд. — Никогда еще не приходилось мне переживать такого горя!

— Бог даст, еще раз побываем мы здесь, когда узнаем наверное, кто убил нашего господина, — говорили воины Зигфрида.

Ни с кем не прощаясь, без провожатых, выехали они из Вормса и спустились в долину к Рейну, — нет сомнения, Нибелунги сами сумели бы защититься от врагов, если бы кто-нибудь вздумал напасть на них.

Только Гернот и Гизельгер сами пошли проститься с ними.

— Видит Бог, неповинен я в смерти Зигфрида, — сказал Гернот, а Гизельгер заботливо проводил короля с его воинами вплоть до Нидерландов.

Кримгильда же осталась в Вормсе и не переставала оплакивать своего мужа и, как ни старался Гизельгер, не могла утешиться в своей скорби.

Прекрасная Брунгильда оставалась горда и надменна; ей дела не было до слез Кримгильды: не могла она чувствовать к ней никакой преданности. Зато же и Кримгильда причинила ей потом немало зла.

Три с половиной года прожила Кримгильда в Вормсе, оплакивая мужа. При ней, кроме ее девиц и дам, состоял граф Эккеварт со своею дружиной. Около самого собора сложили ей из твердых бревен большой просторный дом, и она жила в нем со своею свитой, не ведая радости и посещая только храм. Во все это время она ни слова не сказала Гунтеру и ни разу не видела Гагена.

Но вот сказал раз Гаген королю:

— Нельзя ли как-нибудь помириться тебе с твоей сестрой? Тогда, пожалуй, удалось бы перенести в нашу землю и клад Нибелунгов, а если бы королева была к нам благосклонна, то из него перепала бы малая толика и на нашу долю.

— Надо попробовать, — отвечал Гунтер. — Я попрошу братьев устроить так, чтобы королева согласилась повидаться с нами.

— Не думаю я, чтобы это тебе удалось, — сказал Гаген.

Переговорил Гунтер со своими братьями, и Гернот пошел к сестре.

— Слишком уж долго оплакиваешь ты Зигфрида, — сказал он ей, — король готов поклясться, что не он его погубил, а между тем тут только и слышат, как ты убиваешься по мужу.

— Его убил Гаген, — отвечала она, — от меня узнал он, в какое место можно ранить, и я, конечно, не открыла бы ему этого, если бы знала, что Гаген питает к нему вражду. Я же никогда не прощу тому, кто это сделал.

Молодой Гизельгер присоединился к Герноту и стал убеждать ее помириться с Гунтером. Кримгильда наконец согласилась видеть и принять его, и Гунтер явился к ней в дом со всеми своими друзьями — один только Гаген не посмел прийти: слишком уж много горя причинил он ей.

Никогда еще при примирении не было пролито столько слез; всем им простила Кримгильда — всем до одного: никто бы не убил Зигфрида, если бы не убил его Гаген.

После того немного нужно было времени, чтобы убедить королеву перенести в Вормс клад Нибелунгов. Достался ей он от Зигфрида в день свадьбы как утренний подарок [4] Утренний подарок, который делал новобрачный своей жене, служил для обеспечения ее на случай смерти мужа, и вдова не теряла на него прав даже при вторичном супружестве. . За кладом поехали Гизельгер и Гернот, да еще двенадцать сотен воинов, которых Кримгильда дала им в помощь. Они должны были получить его от Альбриха, охранявшего его с преданными ему людьми.

Как только воины с Рейна явились в страну Нибелунгов, Альбрих сказал своим родичам:

— Не можем мы отказать им в кладе, потому что достался он в утренний подарок благородной королеве. Но никогда бы не случилось этого, если бы не похитил у нас тогда Зигфрид плаща-невидимки. И великая же беда постигла его за это и за то, что подчинил он себе нашу землю.