Абу Дулаф - Вторая записка Абу Дулафа

Таков характер содержания «Второй записки». Большая насыщенность интересным, зачастую нигде больше не встречающимся и в основном достоверным материалом ставит ее в число ценных источников по истории и исторической географии Закавказья и Ирана. Особый интерес представляют сведения о нефтяных источниках Баку, полезных ископаемых Армении, банях и мельницах Тифлиса, сведения этнографического характера об Армении, о Джурджане и некоторых районах Хорасана 32 32 Более подробное изложение содержания «Записки» см. в статье П. Г. Булгакова и А. Б. Халидова «„Вторая записка" путешественника X века Абӯ Дулафа» («Советское востоковедение», 1957, № 3), стр. 60–71. .

В сочинении Абӯ Дулафа отчетливо прослеживаются две линии: точное описание явлений природы и особое внимание ко всему яркому и необыкновенному, к достопримечательностям и чудесам.

Двоякий характер сведений, их недостатки и достоинства объясняются сложностью жизни и личности автора.

Вспомним в этой связи, что вопрос о достоверности сведений Абӯ Дулафа всегда стоял очень остро. Как среди восточных авторов, так и среди европейских востоковедов существует традиция настороженно-недоверчивого отношения к Абӯ Дулафу. Еще ан-Надӣм не поверил сообщению Абӯ Дулафа о размерах столицы Китая 33 33 Kitāb al-Fihrist , I, S. 350, 16 . . Многочисленные критические и язвительные замечания Йāк̣ӯта по адресу Абӯ Дулафа были высказаны, по веско аргументированному предположению И. Ю. Крачковского 34 34 Крачковский, Вторая записка , стр. 287. , под влиянием редактора сборника Мешхедской рукописи.

Недоверие востоковедов к Абӯ Дулафу могло быть вызвано не только отмеченным выше противоречивым характером его сведений, но и замечаниями столь авторитетных арабских ученых, как ан-Надӣм и Йāк̣ӯт.

Связь Абӯ Дулафа с «банӯ Сāсāн» определила, по-видимому, его естественнонаучные и медицинско-фармакологические интересы, а также дала ему большой опыт в наблюдении и сравнении стран и людей, хотя и сказалась отрицательно в его небрежном отношении к фактам и привычном стремлении пускать людям пыль в глаза. Поэтому его сведения следует рассматривать в каждом случае особо, чтобы определить меру истины и выдумки в них. Во всяком случае даже самые невероятные, казалось бы, сообщения имеют под собой реальную почву. Конкретному рассмотрению этих вопросов будет уделено место в примечаниях.

Как явствует из предисловия ко «Второй записке» и из замечаний составителя сборника, она, как и «Первая записка» 35 35 Мешхедская рукопись, л. 31б; русский перевод: Ибн Фадлан , 1939, стр. 27; л. 175а, 7 и сл.; немецкий перевод: Rohr-Sauer, Des Abû Dulaf Bericht , S. 15–16; русский: Ибн Фадлан , 1939, стр. 28–29; л. 1826; русский перевод Абӯ Дулафа см. ниже: стр. 31 и примечания 1–6, ср. также Ибн Фадлан , 1939, стр. 29. , предназначена для двух его покровителей, имена которых выяснить не удалось.

По получении авторской рукописи один из этих покровителей включил ее в упомянутый сборник. Сведений о других копиях или редакциях сочинения, исходящих от автора, не сохранилось. Сличение Мешхедской рукописи с текстом Йāк̣ӯта и ал-К̣азвӣнӣ убеждает в том, что они пользовались «Запиской» Абӯ Дулафа в редакции Мешхедской рукописи, но вопрос, пользовался ли Йāк̣ӯт этой же самой Мешхедской рукописью, окончательно может быть разрешен только после сличения всех четырех сочинений сборника с цитатами Йāк̣ӯта.

Но «Записка» все же прошла через руки неизвестного нам редактора, в которых она могла подвергнуться изменениям. Авторский текст едва ли менялся, но он мог быть сокращен, подобно сочинениям Ибн ал-Фак̣ӣха и Ибн Фад̣лāна. К сожалению, это трудно установить: в тексте имеются и неожиданные перерывы в изложении, и трудные для понимания места, которые могут быть отнесены и за счет автора, и редактора, и переписчиков.

О времени написания «Второй записки» мы можем судить только по следующему указанию Абӯ Дулафа: он писал это сочинение в момент правления в Табаристане алида по прозвищу ас̱-С̱ā’ир. Под таким прозвищем в литературе упоминается алид-хусейнид Абӯ-л-Фад̣л ас̱-С̱ā’ир, однако дата его правления точно не известна.

Согласно Ибн Исфандийāру 36 36 An Abridged Translation of the History of Tabaristan compiled about A. H. 613 (A. D. 1216) by Muhammad b. al-Hasan b. Isfandiyar, based on the India Office ms. compared with two mss. in the British Museum , by E. G. Browne (GMS, II), Leyden, 1905, p. 222–223. , Абӯ-л-Фад̣л ас̱-С̱ā’ир ал-‛Алавӣ, племянник алида ан-Нāс̣ира ал-Кабӣра, в 50-х годах X в. боролся за власть с Буидами в Табаристāне то в союзе с Вашмгиром, то самостоятельно. X. Ф. Амедроз 37 37 The Eclipse of the Abbasid Caliphate , edited, translated and elucidated by H. F. Amedroz and D. S. Margoliouth, vol. I, Oxford, 1920, p. 276, note 3. указывает как дату смерти Абӯ-л-Фад̣ла 345/956-57 г. Однако З̣ахӣр ад-Дӣн ал-Мар‛ашӣ, автор одной из наиболее основательных историй Табаристана, сообщает, что в 350/961-62 г. ас̱-С̱ā’ир совершил военный поход из Гиляна и Дайлама в Табаристāн, и рассказывает о его борьбе с правителем Джибāла и с Буидами, не приводя никаких других дат, связанных с его жизнью и деятельностью 38 38 Sehir-eddin, стр. 314. — По-видимому, основываясь на данном сообщении З̣ахӣр ад-Дӣна, Г. Мельгунов датирует появление ас̱-С̱а’ира на политической арене 961 годом (Melgunof, S. 58). . К этим данным можно добавить важное нумизматическое свидетельство: Абӯ-л-Фад̣л Джа‛фар ас̱-С̱ā’ир фӣллāх ал-‛Алавӣ чеканил монеты в Хаусаме (горной местности за Табаристāном и Дайламом) в 341/952-53 г., о чем говорят два хаусамских дирхема 341 г. х., находящихся в Королевском минцкабинете в Стокгольме и в Музее истории Азербайджана 39 39 И. Г. Добровольский, Алидский памятный серебряный динар середины XI века . Доклад, прочитанный на сессии арабистов в мае 1959 г. в Ленинграде. . При описании событий в Шахразӯре Абӯ Дулаф упоминает ту же дату — 341 г. х. Следовательно, «Вторая записка» Абӯ Дулафа и сам сборник, представленный Мешхедской рукописью, были составлены в те же годы или несколько позже.