Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Преступленье свершает отец, порождая —
Все равно — мудреца иль правителя края;

Чем твой сын даровитей, тем выше преграда
Между вами, тем больше в душе его яда:

Тьмы загадок на сына обрушил ты разом,
Над которыми тщетно терзается разум.

Днем и ночью писателей алчная стая
Завывает, к обману людей призывая.

Смерть таится средь скал и в долинах просторных
И на поиски жертв посылает дозорных.

Лев дрожит, если близко мечи зазвенели.
Как судьбы не страшиться пугливой газели?

Молюсь молитвой лицемера, прости, мой боже!
Но лицемерие и вера — одно и то же.

Порою человек бывает приятен с виду,
А слово молвив, заставляет глотать обиду.

Твердить без веры божье имя и лгать о боге —
Нам с лицемерами такими не по дороге.

Побольше скромности! Я — людям не судья.
Не покриви душой — себя судил бы я.

Когда нам, господи, забвенье ниспошлют,
И мы в земле найдем последний свой приют?

Но не спешит душа из-под недвижных век:
Вплоть до нетления страдает человек.

За ночью день идет, и ночь сменяет день,
Густеет злой судьбы губительная тень.

В могилах без числа почиют хаджарийцы {263} 263 Хаджарийцы — жители Хаджара, города в аль-Ахса, низменной области Восточной Аравии на побережье Персидского залива. В аль-Ахса во времена аль-Маарри обосновались карматы (одна из шиитских сект). Город Хаджар был ими превращен в главный опорный пункт. Из аль-Ахса карматы совершали набеги на соседние области, в частности на Ирак и Сирию, подвергали разграблению целые провинции, захватывали богатую добычу, а пленных обращали в рабство.
И Йемена цари — святые и убийцы.

Былым правителям давно потерян счет,
А вот Египет — цел, и Аль-Ахса живет.

Будь проклята, земля! Пред нами ты в ответе.
Исчадья подлости подлее всех на свете.

О горе, мать-земля! Поистине, сама
Ты наставляла нас, и лгут, что ты нема.

На что нам Сахр ибн Амр {264} 264 Сахр ибн Амр — погибший в сражении брат поэтессы аль-Ханса (см. стр. 723) (см. коммент. 62 — верстальщик) . , иссохший, как Сахара?
Быть может, Аль-Ханса блуждает ланью старой.

Твой океан кипит. Плывущих по волнам
Терзает сто страстей. Когда причалить нам?

И если ты, земля, когда-нибудь любила,
То в гневе своего избранника губила.

Бьет ненависть в чело и валит с ног живых,
И дикость кровь струит из вен отверстых их.

Да не смутит тебя ни вид их величавый,
Ни власть мгновенная, ни блеск их дутой славы!

Не много радостей изведали они,
И не по воле их пришли дурные дни.

Когда присмотришься к живущим на земле —
Что человек, то нрав. Но все равны во зле.

И если на меня похожи дети Евы,
То что вы стоите? Да пропадите все вы!

Как бейт с неправильным по метрике стихом,
Как вздор, написанный неграмотным писцом,

Так ваша близость мне под жалкой вашей сенью.
Пора недужный дух предать уединенью.

Хоть до Лива ар-Рамль ты, странник, не дошел, {265} 265 Хоть до Лива ар-Рамль ты, странник, не дошел… — Лива ар-Рамль — название местности. Смысл фразы: «не достиг желаемого».
Довольно, отойди! Засох древесный ствол,

И на висках твоих в напоминанье света
Белеет старости печальная примета,

И веки у тебя слезятся потому,
Что жаль последних звезд, чуть брезжущих сквозь тьму.

Отдай верблюда людям по правилу мейсира {266} 266 … по правилу мейсира… — Здесь имеется в виду обычай отдавать кочевникам своих верблюдов, с тем чтобы через год получить их с приплодом. ,
Молчи: твои созвучья — что звук пустой для мира.

Огню подобна юность; гляди же, чтоб недаром
За днями дни сгорели, воспользуйся их жаром.

Мой уголь гасит стужа и проникает в кости,
А я огонь раздую, скажу: «Погрейтесь, гости!»