Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— С кем это ты поссорилась, а? — спросил он.

— Все из-за тебя. Ты за себя постоять не можешь, вот всякий надо мной и насмехается, — отвечала жена.

— Кто ж посмел тебя унижать?

— Ты и сам прекрасно знаешь, кто! Братец твой. Гляжу: снег валит, и он идет. Я с самыми добрыми намерениями решила поскорее приготовить обед, чтобы вместе закусить да выпить. А он увидал, что тебя нет, и взялся со мной заигрывать. Вон Инъэр спроси. Она собственными глазами видела.

— Нет, мой брат не из таких! — оправдывал У Суна старший брат. — Он — человек честный. Да ты не кричи, не услыхали бы соседи, смеяться будут.

У Чжи оставил жену и пошел к брату.

— А, братец, — начал У Чжи, — ты, верно, сладостей нынче не пробовал. Так давай полакомимся вместе.

У Сун молчал. После долгих размышлений он снял шелковые туфли, опять обул зимние, нахлобучил войлочную шапку, запахнулся в халат и, застегивая пояс, вышел.

— Брат, ты куда? — окликнул его У Чжи.

У Сун промолчал.

— Что с братом?! — спросил У Чжи жену. — Я его спрашиваю, а он ни слова. Прямо к управе зашагал.

— Бестолочь! Чего ж удивляться?! Стыдно ему, вот и ушел. Какими глазами стал бы он смотреть на тебя? По-моему, он пошел за солдатами. Хочет взять вещи и уйти от нас. И ты его, будь добр, не удерживай.

— Если он уйдет, над нами опять станут смеяться, — заметил У Чжи.

— Дурень бестолковый! — ругалась Цзиньлянь. — А если он будет ухаживать за мной, думаешь, не будут смеяться? А не согласен, так ступай и живи себе вместе с ним. Но я не из таких! Или давай мне развод!

Подавленный бранью жены, У Чжи рта открыть не смел. Пока они ругались, У Сун велел солдату захватить шест, коромысло, [83] В Китае тяжести обычно переносились в коробах или корзинах, которые подвешивались к изогнутому шесту-коромыслу. и они направились к дому У Чжи.

— Брат, но почему ты уходишь? — кричал У Чжи вслед удалявшемуся У Суну, который вместе с солдатом уносил вещи.

— Лучше не спрашивай, — отвечал У Сун. — Скажу, тебе ж неловко будет. Я уйду и все.

У Чжи не решился удерживать брата, не посмел расспрашивать, что к чему.

— Ушел, и очень хорошо! — ворчала Цзиньлянь. — По мне, раз начальником стал, значит помогать родным должен, а для него деньги дороже родной семьи. Он, видите ли, еще и обижается. Правду говорят: хорош виноград, да зелен. Надо небо и землю благодарить, что съехал, скрылся с глаз долой.

Но У Чжи никак не мог понять в чем дело и беспокоился. Торгуя на улицах лепешками, он все хотел разыскать брата да поговорить по душам, но Цзиньлянь строго-настрого ему запретила. А он не смел ее ослушаться.

О том же говорят и стихи:

Если вы хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз. [84] 60 В переводе конец главы дается, как «Приходите в другой раз». Более точно сказовая формула переводится: «А вот теперь послушайте разъяснения в следующей главе» или «О том, что же произошло в дальнейшем, послушайте в следующей главе» (или «в следующий раз»).

Так вот, вскоре после того, как У Сун переехал от старшего брата, небо прояснилось. Прошло каких-нибудь дней десять…

Но тут мы должны сказать о правителе уезда. За два с лишним года пребывания на посту у него скопилось немало золота и серебра, и он решил переправить его родственнику в Восточную столицу, [86] Восточной столицей (Дунцзин) в эпоху Сун именовался город Бяньлян, нынешний Кайфэн. чтобы потом, когда выйдет трехлетний срок службы, одарить высокое начальство. Только одного побаивался правитель: как бы не ограбили по дороге. Долго он присматривал человека надежного и сильного, пока его выбор не пал на У Суна. «Вот у кого смелости хватит. Этот дело сделает», — подумал он и вызвал У Суна в управу.