Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— Что вы, невестка! Я вам очень благодарен, — заверил ее гость.

У Чжи все время бегал за вином и наполнял чарки. Ему было не до жены, а она с сияющей улыбкой не переставала потчевать деверя.

— А мясо вы так и не отведали, — подавая блюдо, говорила она.

Прямой и скромный, У Сун относился к Цзиньлянь как следовало относиться к жене родного брата. Ему и в голову не приходило, что она, бывшая служанка, окажется такой искусной кокеткой да еще примется его соблазнять. Добродушный и слабохарактерный хозяин не умел занимать гостя и полагался целиком на жену, которая глаз не сводила с У Суна, а он даже не замечал этого и не смотрел на нее. Когда изрядно закусили и выпили, У Сун стал собираться.

— Если не спешишь, посиди еще, — упрашивал брата У Чжи.

— Простите за беспокойство, — отвечал У Сун. — Зайду как-нибудь в другой раз.

Хозяева спустились вместе с гостем вниз.

— О переезде подумайте, — напомнила Цзиньлянь, когда они вышли за ворота, — а то над нами смеяться будут. Ведь родной брат — свой человек. И недоразумение какое выйдет, так все обойдется.

— Вы так гостеприимны, невестка! — благодарил У Сун. — Я нынче же перенесу к вам вещи.

— Не забудьте, ждать буду, — отозвалась Цзиньлянь, которая все время предавалась пылким мечтам.

Да,

Вернувшись домой, У Сун собрал постель и вещи и велел солдатам отнести все в дом к брату.

При появлении деверя Цзиньлянь так обрадовалась, будто ей клад открылся. Комната для него была уже готова. У Сун остался ночевать, а солдата отпустил. Проснулся он рано, и хозяйка принесла ему горячей воды. Он умылся, причесался, надел на голову повязку [78] В старину китайцы-простолюдины повязывали голову длинным куском ткани, чтобы защитить ее от палящего солнца, либо, скрутив кусок материи в жгут, обматывали голову так, чтобы пот не стекал в глаза, а темя обдувал ветер. и отправился на утренний прием в управу.

— Отметитесь и побыстрее к завтраку приходите, — обратилась к нему Цзиньлянь.

У Сун ответил согласием, но в управе пробыл целое утро. Хозяйка все приготовила загодя. К его приходу был накрыт стол. Завтракали втроем.

— Сколько вам из-за меня хлопот! — заметил У Сун, когда Цзиньлянь подала ему чай. — Я ни есть, ни пить не могу спокойно. Завтра же пришлю солдата вам в помощники.

— Зачем вы так беспокоитесь, деверь! — прервала его Цзиньлянь. — Ведь не за чужим ухаживаем. У нас и дочка есть, Инъэр. Она, правда, только взад-вперед бегает, так я даже ей довериться не могу, а то солдату. Разве он чисто приготовит… Терпеть не могу солдат.

— Но я вам заботы прибавил, — пытался возразить У Сун.

О том же говорят и стихи:

Однако, хватит вдаваться в подробности. Как-то У Сун дал брату серебра, чтобы тот купил печенья, сладостей и фруктов и пригласил соседей. Те собрали немного денег и поднесли У Суну в знак уважения подарки. У Чжи снова устроил угощение, но не о том пойдет речь.

А еще через несколько дней У Сун подарил невестке отрез цветастого атласа.

— Ну что вы! — смутилась было Цзиньлянь. — Но раз вы дарите, я не смею отказаться. — И она с поклоном, улыбаясь, приняла атлас.

Так и зажил У Сун в доме брата, а хозяин, как и раньше, торговал лепешками. У Сун с утра уходил на службу, и когда б он ни появлялся дома, его ждал стол, а веселая невестка всячески за ним ухаживала, обольщая соблазнительными речами. Неловко делалось У Суну, да обо всем скоро не расскажешь.

Так незаметно прошло больше месяца. Наступила одиннадцатая луна. Несколько дней подряд дул сильный северный ветер. Сплошные тучи густой пеленой заволокли весь небосвод. На землю, кружась и играя, падал снег.

Только поглядите:

Багровые тучи на тысячи ли заволокли небосвод. И запорхали в воздухе благовещие пушинки, [80] Снег — символ влаги, а значит и доброго урожая, поэтому он часто назывался «счастливым знаком» (сянжуй). пустились в пляс под стрехою бело-яшмовые цветы. Вот в такую же пору в ночи на горном потоке Янь бег ладьи укротил Ван Цзыю. [81] Ван Цзыю, или Ван Хуэйчжи (IV в.) — сын знаменитого каллиграфа и художника Ван Сичжи. Однажды снежной ночью Ван Цзыю на лодке отправился в гости к знаменитому художнику и скульптору Дай Кую, но, подъехав к самым воротам его, вдруг повернул обратно. Когда люди спросили, почему он так поступил, Ван Цзыю ответил: «Было настроение, и я поехал, не стало его, и я вернулся». И скоро укрыл белоснежный покров террасы и терема. Серебром отливая, смешались, слились бурные реки и горы. Порхали, резвились снежинки повсюду — от земли и до самых небес. А в хижине своей убогой тогда бедняком горевал Люй Мэнчжэн. [82] Люй Мэнчжэн (946-1011), согласно тексту официального жизнеописания, в юности вместе со своей матерью, которую невзлюбил отец, был изгнан из родного дома и ютился в заброшенной пещере. Впоследствии Люй Мэнчжэн сдал экзамены в столице и получил высокий пост. Судьба его, хотя и несколько по-другому, описана в пьесе великого драматурга XIV в. Ван Шифу «Люй Мэнчжэн в пургу ночует в разрушенной пещере».