Анна Финагеева - Атлантида

В театре шла подготовка к новому представлению, за которое отвечал Филимόн, средний сын царя Кефали. Он был очень взволнован и проверял каждую деталь: декорации, реквизит, внимательно следил, чтобы каждый камешек был на своем месте. Недалеко от взволнованного Филимόна, на недоделанной декорации, сидела стройная девушка с серыми и пронзительными глазами: они выражали печаль, но их сияние заставляло радоваться сердца других. Это странное противоречие уже многие тысячелетия сводило с ума мир и наполняло его новыми творцами.

Когда Софос и Зен вошли в амфитеатр, Филимόн молниеносно подбежал к ним, крепко сжимая в руках стопку листов.

– Софос, слава Посейдону, ты пришел! А я уже боялся, что Азариас позабыл о моей просьбе или того хуже – повредил крыло и не может до тебя добраться!

– Здравствуй, Филимон, – поприветствовал Софос взволнованного юношу.

– Я так рад тебя видеть, еще и сына привел! Это прекрасно! Вы вдвоем оцените мой труд, правда, он пока лишь на бумаге, не все декорации и костюмы готовы, но, я надеюсь, уже через месяц, во время перехода из девятнадцатой хилии в двадцатую, вы сможете увидеть мою первую постановку. Дорогой Софос, я решился поставить пьесу о самых первых днях Атлантиды, показать то время, когда жили Эвенόр и Ливкиппа, а Посейдон наделял природными благами остров, описать те прекрасные моменты возведения городов нашими предками и показать, чего мы достигли сейчас. Действительно, это будет изумительно видеть в празднование начала новой хилии. Задумайся, Софос, цивилизация атлантов существует уже двадцать тысяч лет! Мы обязаны быть благодарны богам, природе и всем животным за эту счастливую жизнь! Ах, голова горит от таких высоких мыслей! Прости, совсем забылся, я же хотел попросить тебя помочь мне с рукописями. На этих листах выражено мое представление о нашем прошлом, и как это можно воплотить на сцене. Я очень переживаю, что мог допустить какую-то историческую неточность. Не мог ли ты проверить мое творение? – говорил Филимон, вдохновленно размахивая руками, а его легкие черные кудри поднимались то вверх, то вниз.

– Конечно, проверю. Не переживай так за спектакль.

– Все потому, что это моя первая самостоятельная работа, я хочу, чтобы все было идеально, и от этого сильно нервничаю. Слава богам, со мной есть моя муза, – сказал Филимон и приобнял девушку, которая, увидев мудреца, тоже подошла к нему.

– Здравствуй, Тáлия, как поживают твои сестры? – спросил Софос.

– Прекрасно. Вдохновляют творцов, как обычно, – нежно ответила муза, словно струны лиры прозвучали в ее устах.

– Мы с Талией поженимся! – объявил Филимон.

– Поздравляю! – Софос был удивлен, но в то же время рад за молодых людей. – А что на это скажут боги? Вы же прекрасно понимаете, что они могут не одобрить союз человека и музы.

– Моя мать долго разговаривала с отцом, чтобы он разрешил нам с Филимоном соединиться, и он дал свое согласие. После свадьбы я сразу же теряю силу и бессмертие.

– И ты готова заплатить такую цену?

– Ради любви я готова на все – нежный взгляд Талии пал на Филимона, который был переполнен вдохновением от возбуждавших его мыслей.

– Я очень рад за вас, но как же теперь атланты будут жить без музы комедии?

– Зевс сказал, что наделит этой силой нашу дочь.

– Ты ждешь дитя? – спросил Софос.

– Да, только прошу: не говори об этом никому – мы все расскажем после свадьбы.

– Хорошо! Тогда, если боги разрешили этот союз, я благословляю вас и буду хранить вашу тайну, пока вы сами не решите ее раскрыть.

– И я тоже, – сказал Зен.

– Спасибо, – улыбнулись влюбленные.

– А твою пьесу, Филимон, я прочту и постараюсь как можно скорее дать ответ, чтобы ты уже приступил к постановке.

– Огромное спасибо, Софос! Оценивай строго, чтобы все было точно и правильно, – попросил Филимон и попрощался с мудрецом и его сыном.

Зажглись факелы. С наступлением ночи в Кефали у каждого дома засияли огни, как и во дворце. Он находился на единственной возвышенности в городе, к нему вели четыре высокие мраморные лестницы, которые были строго сориентированы по сторонам света. Рядом с маленькими ступенями, так же, как и в храме, находились большие, предназначенные для богов. Сам дворец имел круглую форму, а изнутри его украшали колонны, загибающиеся кверху двумя завитками. Они являлись опорой крыши, в центре которой был купол, отливающий синим цветом и позолотой. Большие комнаты и залы дворца были украшены самыми удивительными картинами, фресками и скульптурами, которые словно дышали через краску или камень, а сад в юго-восточной части дворца являлся лучшим творением человека в ближайших пяти дукатах.