Роза Александрия: Атлантида. Властелин ищет невесту

– Ты нахальный, самовлюблённый, напыщенный индюк, вот кто ты! – фыркнула я, зло прожигая мужчину взглядом. Но он, почему-то, не хотел прожигаться. Вместо того чтобы корчиться в муках, Адариус лениво потянулся и изогнул бровь:

– Индюк? Это в вашем мире рыба такая?

– Улитка! – буркнула я, наблюдая как поигрывают мышцы на полуголом теле и, сглотнув слюну, отвернулась, натягивая на себя одеяло. – Чего разлёгся? Не видишь, девушка голая? Поди за дверь, мне нужно одеться!

– Никогда о таких не слышал, – протянул мужчина и добавил: – но если мы говорим об улитках, то это вроде как именно ты приползла ко мне в постель. Так что тебе и выходить. Если бы знал, что ты такая настырная, точно бы закрылся изнутри.

– Да как ты смеешь? Это я настырная? – рванула одеяло на себя, чтобы замотаться в него как в кокон и выйти, но случилось кое-что непредвиденное: оказалось, мужчина любит спать голышом, точно как я. Увидев Адариуса в чём мать родила, я резко покраснела и подумала, что надо что-то сделать! Ведь нахал даже не пытался прикрыться, со смехом в глазах наблюдая мою растерянность. В пылу чувств я кинула обратно одеяло на мужчину и ещё гуще покраснела, ощутив на обнажённом теле прохладу утреннего воздуха. Но я была бы не я, если бы просто так убежала, прикрывая причинные места! Не на ту напали!

Гордо задрав подбородок, я продефилировала к двери плавно покачивая бёдрами, точно зная, что Дар наблюдает. Обернувшись у самой двери, я усмехнулась про себя. Так и есть! Мужчина больше не улыбался, он сцепил зубы и смотрел на меня потемневшим взглядом. А на загорелой коже ясно проступали синие неоновые полосы, словно маленькие молнии, точно такие же, как он метал в меня глазами.

– Стой, Марина, куда пошла? Я не договорил! – гремел отец, взбегая за мной по винтовой лестнице.

– Мне не о чем разговаривать ни с тобой, ни с этой твоей лысой мымрой! – Я забежала в свою комнату и хлопнула дверью. Закрываться не стала потому, что мне было все равно! Отец ничего мне не сделает.

– Лысая она по твоей вине! – гремел родитель, вламываясь в мою комнату. – Почти двадцать лет девке, а ума как у гуся! Ты, вообще, чем думаешь? Как теперь Мелене выходить в люди? У нас сегодня запланирован ужин у самого члена совета депутатов!

– О, прости, папочка! − надула я губки, делая вид, что сожалею, – Я не знала, что у вас такие планы на вечер, иначе обязательно не сделала бы такого с ней… сегодня! По крайней мере подождала бы до завтра! Не сердись! Я уверена, никто не заметит разницу!

– Не заметит разницу? Ты невыносима! – бросил отец и устало плюхнулся на кожаный диван, взявшись за голову.

– Да почему же? Бери и выноси, я даже не пикну! Но желательно сразу в бутик «Шанель», мне там как-то сразу легче, давление в норму приходит…

– Как тебя Денис терпит? Это же невозможно! − потёр переносицу отец.

– Денис – единственный, кто меня понимает! Он никогда меня не променяет ни на какую швабру!

– Так и я тебя не менял… Ох, наплачется он с тобой ещё! – папа встал и вышел из комнаты, скорее всего успокаивать свою благоверную, а я устало откинулась на кровать.

Завтра мой день рождения, а отец даже ничего не намекнул о празднике. Каждый год мы отмечали его вместе с ним. После смерти мамы это была наша традиция! Но вот папочка встречает на своём пути девушку, практически мою ровесницу, и полностью забывает обо всем. Ну и ладно, больно надо его присутствие! Устрою сама себе праздник!

Я схватила сумочку, ключи от машины и сбежала вниз. Не встретив никого в холле, я облегчённо выдохнула: не придётся объясняться перед Меленой, каким образом в её шампунь попал крем-депилятор.

Мелена… Да что за имя такое? Что за родители догадались назвать дочку конечным продуктом пищеварения? Она настолько им не понравилась?

Села в машину и, хлопнув дверкой, достала телефон, после пары гудков услышала голос подруги и воскликнула:

– Людка, а Людка, а давай сейчас встретимся на нашем месте? Есть разговор!

– О, привет Марин, хорошо, подскочу через полчаса.

Подруга отключилась, а я завела мотор своей красненькой малышки и выехала на широкую дорогу к городу.

Откидной верх машины обеспечил ветерок, который приятно трепал на ветру длинные белые волосы. Моя гордость. Они хоть и были наращённые и покрашенные, но это было именно то, что я обожала в себе! Гораздо лучше, чем свои, вечно вьющиеся, русые пряди. Пушистые черные ресницы я спрятала под солнцезащитные очки. Розовые полные губы напевали в зеркало какую-то весёлую песню, звучащую по радио. Жизнь хороша, всё же! Я любила её, любила себя! И все любили меня! Что может быть прекраснее?