Тит Ливий - Война с Ганнибалом

Теперь против Ганнибала стояли оба консула и вся военная сила Рима, и никто не сомневался, что, если для защиты Римской державы этой силы не хватит, больше надеяться не на что.

Но между консулами согласия не было: один, обескураженный неудачей и ослабевший от раны, не хотел торопиться со сражением, другой не соглашался ни на какую отсрочку.

Места между Требией и Падом в ту пору были сплошь заселены галлами, которые пока соблюдали спокойствие и не поддерживали ни одну из борющихся сторон, но готовились искать милостей у будущего победителя. Римляне смотрели на это равнодушно, зато Ганнибал был вне себя от негодования: ведь он столько раз говорил, что явился в Италию по просьбе галлов – вернуть им свободу! И вот, чтобы покарать «неблагодарных» (а вместе с тем – и дать поживиться своим солдатам), он высылает две тысячи пехотинцев и тысячу всадников с наказом опустошить все поля вплоть до берегов Пада. Набег карфагенян мигом положил конец колебаниям галлов: они бросаются к консулам и требуют защиты, ссылаясь на то, что гнев Ганнибала вызван чрезмерною их верностью Риму.

Корнелий считал, что не время римлянам заниматься чужими делами, а в особенности делами такого вероломного народа, как галлы, но Семпроний утверждал, что нет лучшего средства привязать к себе союзников и сохранить их верность, как подать помощь тем из них, кто первым о ней попросит. Не дожидаясь согласия товарища по должности, Семпроний отряжает свою конницу за реку Требию. Карфагенян, беззаботно рассеявшихся по полям и тяжело нагрузившихся всевозможной добычей, это внезапное нападение привело в ужас. Лишь немногие спаслись от гибели и добрались до своего лагеря. Римляне гнали их до караульных постов, потом были отбиты высыпавшим из лагеря неприятелем, но тут подоспело подкрепление от Семпрония, и бой возобновился. Он не принес решительного успеха ни тем, ни другим, но карфагеняне потеряли больше убитыми и тяжелоранеными, а потому слава победы досталась римлянам.

Всего больше Семпрония радовало, что эта слава завоевана в конном сражении – таком же точно, какое принесло позор поражения его товарищу, Корнелию. Значит, рассуждал Семпроний, нечего откладывать решающую битву. Сидя у постели больного Корнелия, он говорил:

– Наши отцы, привыкшие бить врага под стенами Карфагена, застонали бы от горя, если бы увидели, как мы, два римских консула во главе двух консульских армий, дрожим от страха за лагерным частоколом посреди Италии, а пуниец хозяйничает между Альпами и Апеннинами!

Те же речи заводил он и на главной площади лагеря, перед солдатами. Кроме самонадеянности, его торопили и подстегивали скорые выборы в Риме: он боялся, что вести войну поручат новым консулам, которым и достанется весь почет, все похвалы и награды. А тут, пока товарищ по должности болен, нет нужды делиться славою даже с ним. И, не слушая протестов Корнелия, Семпроний приказывает воинам готовиться к сражению.

Именно на это и рассчитывал Ганнибал. Правда, он знал заранее, что такое решение опрометчиво и даже опасно для римлян, зато успел узнать – сперва по слухам, а потом и в деле – характер одного из консулов, а потому был уверен, что удобный случай рано или поздно представится. Но хорошо бы ему представиться пораньше, пока воины врага не набрались опыта в боях, пока лучший из двух вражеских полководцев прикован, к постели, пока не устали от службы, не затосковали по дому галлы в его собственном войске. И как только лазутчики донесли о приказе Семпрония, Ганнибал принялся разыскивать место для засады.

Между карфагенским лагерем и рекою протекал ручей с высокими берегами, поросшими болотной травой и диким кустарником. Ганнибал убедился, что там можно укрыть даже всадников, и, подозвав к себе брата, Магона, сказал:

– Здесь ты и засядешь. Изо всей пехоты и конницы выберешь по сту человек и в первую стражу придешь с ними ко мне. А теперь надо отдохнуть.

Когда Магон со своими людьми пришел к его палатке, Ганнибал обратился к ним с такими словами:

– Я вижу, крепче вас нет никого в целом войске, а чтобы вы были сильны не только мужеством, но и числом, выберите каждый из своей турмы или своего манипула еще по девять человек, похожих на вас. Вы устроите засаду врагу, который ничего не смыслит в военных хитростях.

Таким образом, под началом у Магона оказалась тысяча всадников и тысяча пехотинцев.

На рассвете Ганнибал отдал приказ нумидийской коннице перейти через Требию и засыпать дротиками караульные посты у лагерных ворот, чтобы вовлечь неприятеля в схватку, а затем, постепенно отступая, заманить его на другой берег реки., Все остальные отряды – и пешие, и конные – получили распоряжение готовить завтрак, а потом вооружаться, седлать лошадей и ждать сигнала.