Ксенофонт - Киропедия

Когда Астиаг узнал о том, насколько велико желание Кира принять участие в охоте, он отпустил его с дядей и дал для охраны всадников из числа взрослых воинов, чтобы они оберегали Кира в опасных местах и защищали от диких зверей. Юноша подробно расспрашивал сопровождавших его воинов о том, к каким зверям опасно приближаться и каких можно смело преследовать. Те отвечали, что медведи, кабаны, львы и пантеры чаще всего убивают приблизившихся к ним охотников. Напротив, олени, газели, дикие козы и ослы совершенно безопасны. Они также советовали остерегаться опасных мест не меньше, чем хищных зверей, так как многие охотники погибли вместе со своими конями в пропастях. Кир слушал их с необыкновенным вниманием, но когда увидел выпрыгнувшего оленя, кинулся его преследовать, забыв обо всем, что ему говорили, и устремив взор лишь в ту сторону, куда помчался олень. Конь его, споткнувшись обо что-то, упал на колени, и Кир едва не перелетел через него. Все же Кир удержался, и конь его встал. Спустившись в долину, Кир поразил оленя дротиком; это было великолепное и сильное животное. Кир был необычайно счастлив. Но тут подъехавшие воины стали его укорять, говоря, что он подвергался большой опасности; воины грозили, что станут жаловаться на него царю. Сойдя с коня, Кир стоял и слушал все, что ему говорили, огорчаясь всем сердцем. Но тут донесся до его слуха крик охотников, и он быстро вскочил на коня, охваченный азартом охоты. Увидев мчавшегося кабана, он поскакал ему навстречу. Напрягшись до предела, Кир точно поразил его в голову между глаз и убил. Тут уже дядя, увидевший, какому риску он себя подвергает, стал бранить его. Тогда Кир попросил дядю все же отдать ему животных, убитых им на охоте, чтобы он мог подарить свою добычу деду. Как говорят, дядя ответил:

— Но если царь узнает, что ты принял участие в преследовании зверя, он станет бранить не только тебя, но и меня за то, что я разрешил.

— Пусть он отстегает меня бичом, когда я стану дарить ему свою добычу, — отвечал Кир. — А ты, дядя, наказывай меня как хочешь, но только окажи мне эту милость. В конце концов Киаксар [31] Киаксар. — Среди мидийских царей действительно встречаются такие, которые носили имя Киаксар. Однако, как давно признано в литературе, Киаксара, дядю Кира со стороны матери, Ксенофонт просто выдумал, нуждаясь в фигуре изнеженного, недоброжелательного и завистливого союзного царя, чтобы противопоставить ему идеального воителя Кира. Ср.: F. К. Hertlein — IV. Nitsche. Einleitung. In: «Xenophons Cyropadie», Bd. I4. В., 1886, S. X; H. R. Breitenbach. Xenophon. — RE, 2. Reihe, Bd. IX, Hbbd. 18, 1967, стлб. 1709 сл. сказал:

— Поступай, как желаешь. Похоже, что ныне и ты — наш царь.

Кир, забрав убитых им животных, подарил их деду, сказав при этом, что сам добыл их для него на охоте. Но окровавленные дротики он не стал ему показывать, положив их на такое место, где, как он полагал, дед мог увидеть их сам. Астиаг же сказал ему:

— Я с удовольствием принимаю то, что ты мне даришь, мой мальчик, но мне не нужны подобные подарки, если ты из-за них подвергаешь себя опасности.

— Если эта добыча, дедушка, тебе не нужна, то прошу тебя отдать ее мне, чтобы я мог разделить ее среди сверстников.

— Бери ее, а также и все остальное, сколько захочешь, и раздавай всем, кому тебе заблагорассудится, мой мальчик, — ответил Астиаг. Кир раздавал мясо убитых им животных сверстникам и говорил при этом:

— Друзья, какими же пустяками мы занимались, когда охотились на зверей в парке! Ведь такая охота, мне кажется, подобна охоте на связанных животных. Место здесь ограниченное, а сами животные тощие и шелудивые; иные из них даже хромые, со сломанными рогами. Напротив, какими могучими, красивыми и жирными показались мне те звери, которые пасутся в горах и на лугах! Олени, будто окрыленные, прыгали до самого неба, кабаны неустрашимо мчались вперед, подобно мужественным воинам. Они были такой величины, что невозможно было промахнуться.

Даже убитые, они казались прекраснее, чем плененные живые. А вам разрешат отцы отправиться на охоту? — спросил Кир.

— Они легко отпустят нас, если разрешит Астиаг.

— Кто же замолвит за вас слово перед Астиагом?

— Ты лучше всех других сможешь уговорить Астиага, — сказали они.

— Но, клянусь Зевсом, — отвечал Кир, — я сам не знаю, что со мной произошло, потому что я совершенно не в состоянии сказать что-либо деду или поднять на него глаза, как равный с равным. Если так пойдет далее, — добавил он, — то боюсь, как бы мне совсем не превратиться в ничтожество или глупца. А вот когда я был ребенком, то говорил, мне кажется, очень смело и свободно.