Гай Валерий Катулл: Книга стихотворений

Снова тёплые дни весна приносит,
Равноденствия смолкли непогоды
С дуновением ласковым Зефира.
Так простись же, Катулл, с фригийским краем,
5 С изобильем полей Никеи знойной:
К знаменитым летим азийским градам!
Чуя странствия, вновь душа трепещет,
Для весёлых трудов окрепли ноги.
Расставаться пора, прощайте, други!
10 Те, кто вдаль уходил из дома вместе,
Возвращаются врозь дорогой разной.

Порк и Сократион, Пизона руки,
Обе левые! — глад и язва мира!
Неужели Веранчику с Фабуллом
Вас двоих предпочёл Приап тот гнусный?
За роскошный вы пир с утра садитесь,
Наслаждаетесь всячески, мои же
Дорогие дружки на перекрёстке
Ждут, когда ж пригласят и их откушать.

Очи сладостные твои, Ювенций,
Если б только лобзать мне дали вдосталь,
Триста тысяч я раз их целовал бы.
Никогда я себя не счёл бы сытым,
Если б даже тесней колосьев тощих
Поднялась поцелуев наших нива.

Самый Ромула внук красноречивый,
Всех, кто жил и живёт, ещё, Марк Туллий,
И премногих, что жить в грядущем будут,
Благодарность тебе с поклоном низким
Шлёт Катулл, изо всех поэтов худший,
Точно так изо всех поэтов худший,
Как из всех ты патронов самый лучший.

На досуге вчера, Лициний, долго
На табличках моих мы забавлялись,
Как утончённым людям подобает,
Оба в несколько строк стихи писали,
5 Изощрялись то в том, то в этом метре,
На вино и на шутки отвечая.
Я вернулся домой, твоим, Лициний,
Остроумьем зажжён и тонкой речью,
Так, что, бедный, к еде не прикасался,
10 Даже глаз не сомкнул мне сон спокойно:
Весь я словно горел, всю ночь в постели
Провертелся, скорей бы дня дождаться,
Чтоб с тобой говорить, чтоб быть нам вместе.
А потом, когда телом истомлённым
15 На кровати лежал я полумёртвый,
Это, милый, тебе сложил посланье;
Из него о моих узнаешь муках.
Так не будь гордецом и эту просьбу
Ты уважь, на неё не плюнь, мой милый,
20 Немесида тебя не покарала б, —
Берегись ей вредить: грозна богиня!

Тот с богами, кажется мне, стал равен,
Тот богов превыше, коль то возможно,
Кто сидит напротив тебя и часто
Видит и слышит,
5 Как смеёшься сладко, — а я, несчастный,
Всех лишаюсь чувств оттого, что тотчас,
Лесбия, едва лишь тебя увижу, —
Голос теряю,
Мой язык немеет, по членам беглый
10 Заструился пламень, в ушах заглохших
Звон стоит и шум, и глаза двойною
Ночью затмились.
Праздность, мой Катулл, для тебя зловредна,
Праздности ты рад, от восторга бредишь;
15 Праздность в прошлом много царей и славных
Градов сгубила.

Ну что ж? Ещё ли медлишь умирать, Катулл?
Зобатый Ноний восседает в курии;
Ватиний без стыда клянётся консульством;
Ну что ж? Ещё ли медлишь умирать, Катулл?

И смеялся же я на днях в собранье:
Там мой Кальв с удивительным искусством
Все ватиниевы грехи представил,
И в восторге, всплеснув руками, кто-то
Вдруг вскричал: — «Ну и шиш, каков оратор!»

Голова у Отона с черепочек;
Ляжки моет Герей, но по-мужицки;
Воздух портит Либон при всех неслышно, —
Ты и сам бы от них отворотился,
И Суффиций, в котле варёный дважды,
Будешь вновь на мои сердиться ямбы
Недостойные, первый полководец?

Умоляю: коль тебе не трудно,
Мне откройся, в какой ты тьме таишься.
Я искал тебя на Малом Поле,
В Цирке был, во всех был книжных лавках,
5 Заходил к Юпитеру в храм священный,
И Помпеево гульбище обегал,
Там ко всем подходил девицам всяким,
Тем, конечно, кто был лицом получше,
Стал кричать, приставать к ним: «Эй, отдайте
10 Мне Камерия, скверные девчонки!»
А одна приоткрыла грудь, сказала:
«Тут он, в розовых спрятался сосочках».
13 Да, искать тебя — подвиг Геркулеса!

Если б стал я похож на стража Крита,
Как Пегас носился бы, стал Ладом,
Или же Персеем крылоногим,
Иль конём белоснежным биги Реса,
5 Всех прибавь летучих, оперённых,
Ветры все призови с их быстрым лётом,
И свяжи и отдай их мне, Камерий, —
Всё ж до мозга костей я был бы выжат,
Телом всем и всем нутром измаян, —
10 Так тебя я разыскивал, мой милый!