Гай Валерий Катулл: Книга стихотворений

Фурий, раб за тобой ларца не носит,
Нет клопов, пауков, тепла в жаровне,
Есть родитель зато с женой, чьи зубы
Даже камень, и то глодать готовы.
5 Ты с подобным отцом и с этой чуркой,
То есть мачехой, жить отлично можешь.
Что ж тут дивного? — все вы трое здравы,
И желудок варит, и не дрожите,
Что ваш дом погорит иль рухнет за ночь;
10 Не грозит вам злодей, вам яд не страшен,
Ни иная беда, каких немало.
Тело ссохлось у вас, как роговое,
Иль, вернее, любого рога твёрже
От жары и от стуж, — к тому же голод!
15 Не на зависть ли всем такая доля?
Не потеете, не течёт из носа,
И слюна не бежит, и нет мокроты.
Но о том я скажу, что поопрятней,
Что любой солоницы зад твой чище:
20 За год десять лишь раз на низ ты ходишь,
Да и какаешь ты бобом да галькой.
Если ж их растирать начнёшь в ладонях,
Так и пальцев себе не замараешь.
Эту выгоду, Фурий, это счастье
25 Не считай пустяком, не презирай их!
Так каких ещё в долг тебе сто тысяч?
Брось просить: и без этого ты счастлив!

Всех Ювенциев цвет, причём не только
Ныне здравствующих, но живших раньше,
Даже тех, кому жить ещё придётся, —
Лучше денег ты сунь сему Мидасу
5 Без раба и ларца, чтоб он не думал
Впредь тебе докучать своей любовью.
«Разве ж он не красив?» — Красив, да только
Ни раба, ни ларца при нём не видно.
Что захочется, делай с ним, но помни:
10 Ни раба, ни ларца при нём не видно.

Распутный Талл, ты, неженка, нежней мозгов гусиных,
Ты, мягче пуха кроличья, иль нитей паутинных,
Дряблее плоти старческой, иль самой мочки уха, —
И ты же, Талл, по части краж неистовее бури,
5 Когда зевакам выпившим смежит богиня веки!
Ты плащ мне возврати, о Талл, украденный тобою,
Платок сетабский, пёстрые, узорные вифинки,
Их напоказ ты выставил, как родовые, дурень!
Ты из когтей их выпусти и мне верни скорее,
10 Не то бока завядшие и дрябленькие руки —
Дождёшься сраму! — жгучая тебе распишет плётка,
И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море,
Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!

Фурий, домик твой сельский от всех ветров
Южных, северных, западных, восточных
Загорожен, точней сказать, заложен, —
По оценке, в пятнадцать тысяч двести.
О, ужаснейший ветер и зловредный!

Мальчик, распорядись фалерном старым,
Наливай мне вино покрепче в чашу, —
Так Постумия, правя пир, велела,
Пьяных гроздьев сама пьяней налившись.
Ты же прочь уходи, вина погибель,
Ключевая струя, ступай к суровым, —
Здесь несмешанный сок Фиониана.

Вы, Пизонова рать, когорта нищих
С лёгкой кладью — одни мешки пустые!
Друг Вераний, и ты, Фабулл мой милый!
Как же сладились вы с мерзавцем вашим?
5 Вдосталь глада и хлада натерпелись?
Знать, вписали расход взамен прихода
На таблички свои? Так я, не смея
Бросить претора, лишь расход итожу.
Меммий, здорово ж ты меня и долго
10 В три погибели гнул и бил дубиной!
Ныне вижу: и вам пришлось не легче,
Так же крепко и гнуты вы и биты.
Вот, ищи себе впредь друзей из знати!
Всех бессмертных молю, чтоб вы пропали,
15 Вы, позорище Ромула и Рема!

Кто это в силах видеть, в силах вытерпеть,
Коль не развратник, не игрок, не взяточник?
Всё у Мамурры, чем владела Галлия
Косматая и дальняя Британния.
5 Распутный Ромул, долго ль будешь всё сносить?
А он теперь, надменный, загордившийся,
По всем постелям вдосталь нагуляется
Невинным голубком, самим Адонисом!
Распутный Ромул, долго ль будешь всё сносить?
10 Ты сам развратник, и игрок, и взяточник.
Не с тем ли, полководец ты единственный,
На острове том был, на крайнем, западном,
Чтоб этот ваш блудящий хрен истасканный
По двести и по триста тысяч клал в мошну?
15 Какая щедрость — но с руки не левой ли?
Уже ль ещё он мало проблудил, проел?
Сначала он добро мотал отцовское;
Стал Понт ему второй добычей; третьей же —
Иберия, — то помнит златоносный Таг;
20 А днесь трепещут Галлия с Британией!
Зачем же зло пригрели вы? Что может он?
Лишь прожирать наследства за наследствами?
Не для того ли, в Граде первомощные,
Вы, тесть и зять, всё привели к погибели?

Ты забывчив, Альфен, ты изменил верным товарищам,
Не жалеешь того, кто у тебя верным дружочком слыл,
Не колеблешься ты пренебрегать мною, коварнейший!
Разве лживых друзей злые дела льстят небожителям?
5 А тебе всё равно: бросил меня в омуте бедствия!
Что же делать, скажи, ежели нам верить уж некому?
Мне не ты ли внушал, злой человек, чтобы душа моя
Вся любви предалась, словно я мог верности ждать в любви?
Прочь отходишь теперь: ты все слова, ты все дела твои
10 Ветрам дал унести и облакам, по небу реющим.
Ты меня позабыл; но божества — помнят, и помнит всё
Верность, карой грозя. Время придёт — горько раскаешься.