Редин Иванович - Сказка о гусляре

В сбитых липовых лаптях,

В зипунишке захудалом,

В армячишке обветшалом

С удивленьем старый дед

Слушал, как рычал Махмет.

Он султану поклонился,

На ступеньку опустился,

Тихо струны перебрал,

Подождал и заиграл.

Струны пели, рокотали,

То звенели, то вздыхали,

Рассыпались серебром,

Затихали, а потом

Вновь росли и крепли звуки,

Словно старческие руки

Силу дивную таят,

И умолк султанский сад –

Гуслям всё вокруг внимало.

Ветерка как не бывало,

Колокольцы не звенят,

Птицы слушают, молчат,

Не резвятся обезьяны,

Перестали бить фонтаны,

А недвижный крокодил

Крокодильи слёзы лил.

Даже рыбки золотые

Стали, словно неживые.

Замер, слушая, султан.

Дивных звуков океан

Лился, сердце облегчая.

Отошла тоска глухая,

Просветлел суровый лик.

Три часа играл старик,

А как только он умолкнул,

Соловей тихонько щёлкнул,

Начиная песнь свою;

Отвечая соловью,

Петь другие птицы стали,

Затрещали, засвистали, -

Шумом, гамом полон сад;

Колокольцы вновь звенят,

Разорались обезьяны,

К небесам взвились фонтаны,

Стайки рыбок – кто куда…

И султан сказал тогда:

«Вижу, гусли – не забава,

Честь тебе, гусляр, и слава!

Ты скажи мне, где живёшь

Да какую жизнь ведёшь?»

Отвечал старик Махмету:

«Я, султан, брожу по свету.

Где народ – туда и я,

Кормят гусельки меня.

Людям радость доставляю

И живу – забот не знаю.

Да подолгу не сижу –

Погощу и ухожу».

А султан ему: «Ну что же,

У меня будь гостем тоже.

Во дворце ты будешь жить,

В платье шёлковом ходить

С оторочкою парчовой,

На перине спать пуховой,

Есть и пить на серебре

И считаться при дворе

Наравне с самим визирем.

Будешь в холе жить и в мире

И за то меня порой

Ублажать своей игрой».

Дед ответил осторожно:

«Погостить, конечно, можно,

А насчёт посул твоих –

Обойдусь, султан, без них.

Мне перина непривычна –

Я на лавке сплю отлично;

И о сладком не пекусь –

Был бы квас да хлеба кус;

И шелка мне не по летам…

Беспокоюсь не об этом,

А с визирем наравне

Не пришлось бы слушать мне,

Как бранишься ты неладно, -

Очень будет мне досадно», -

«Можешь быть спокоен, дед, -

Говорит ему Махмет. –

Уж доверься ты султану –

Обижать тебя не стану;

Месяц, год ли протечёт,

Будешь знать один почёт.

От меня не жди худого.

А бродить захочешь снова,

Слова против не скажу,

Отпущу и награжу».

Дед в раздумье почесался,

Повздыхал, да и остался…

…Ласточками дни летели…

Пролетели три недели,

И бродяге-гусляру

Стал дворец не по нутру…

Султан согласился его отпустить и даже предложил награду.

…А старик ему в ответ:

«Для меня нужды в том нет.

Если ж хочешь сделать милость,

Мне б другое пригодилось:

Стар я, немощен и слаб, -

Нужен мне в дорогу раб,

Чтобы нёс он за спиною

Гусли звончаты за мною

И ещё в пути моём

Пособил бы кое в чём.

Да со спутником в дороге

Веселей идут и ноги».

…Гусляра в дорогу сборы

Незатейливы и скоры:

Гусли с сумкой – весь удел.

А раба он приглядел

На конюшне у султана.

Собрались и утром рано

В путь отправились вдвоём

Дед с подаренным рабом.

Впереди старик шагает,

Что-то под нос напевает,

А за дедом раб идёт,

Гусли звончаты несёт.

Говорится сказка скоро,

А идти не больно споро…

Долго ль шли они, о том,

Коль не знаем, добрым людям

Мы, конечно, врать не будем…

Как-то раз погожим днём

Вышел дед с своим рабом

На простор реки широкой,

Полноводной и глубокой…

На раба старик косится –

У раба слеза катится…

«Что с тобою? – дед спросил. –

Иль по дому загрустил?»

Тихо раб ему ответил:

«Мне места знакомы эти.

За рекой страну мою

Я отсюда узнаю.

Тайну я тебе открою:

Здесь не раб перед тобою,

А земель заречных царь,

Православный государь.

Видишь ты царя Ивана!

Я в плену был у султана.

Больно зол Махмет на нас!

Ты царя от смерти спас.

Велика твоя услуга, -

Будь же мне заместо друга!»

Усмехнулся тут старик:

«Я к царям-то не привык.

Ну, да это всё едино –

Был султан мне господином,

Так царю не грех служить…

Мне, что ль, гусли-то тащить?..»

«Нет, за гусли я в ответе, -

Царь Иван ему ответил. –

Утруждать тебя не гоже –

Я сильней и помоложе,

Пусть уж буду до двора

Я рабом у гусляра».