Кен Уилбер - Краткая история всего

Но в течение столетия после начала индустриализации, снявшей акцент с мужской физической силы (и рабства) и заменившей её нейтральными по отношению к полу двигателями, впервые в истории (в сколь-нибудь крупных масштабах) возникли движение за права женщин и движение против рабовладения: эти освободительные движения были объединены тем общим знаменателем, что мужская физическая сила более не служила главным фактором культурной власти.

Так, Мэри Уолстонкрафт написала знаменитое эссе «В защиту прав женщин» в 1792 году; это была первая крупная феминистская работа в человеческой истории. Дело не в том, что женщины внезапно стали умными, сильными и целеустремлёнными после миллиона лет притеснения, обмана и стадного послушания, а в том, что впервые в человеческой истории социальные структуры эволюционно развились до момента, когда физическая сила перестала подавляющим образом предопределять власть в культуре. В течение всего лишь нескольких столетий — мановение ока с точки зрения шкалы эволюции — женщины отвоевали себе юридические права на частную собственность, право голоса и право «быть самостоятельной личностью» — то есть быть своей собственной собственностью.

(И сходным образом Уильям Уилберфорс в результате кампании, выкованной совместными усилиями с Уильямом Питтом, его другом в течение всей жизни, положили начало движению, которое в 1807 году привело к запрету работорговли в Британской империи. В Соединённых Штатах война, которая отчасти была вызвана аболиционистскими мотивами, в отдельных сражениях унесла жизни большего количества людей, чем унесла вся война во Вьетнаме, — за три дня битвы при Геттисберге было убито 48 000 человек; и президент страны в то время напомнил миру в своей благородной речи, состоявшей всего лишь из 253 слов, что эта битва состоялась потому, что нация «хранила приверженность утверждению, что все мужчины сотворены равными», — утверждению, к которому с презрением относились природа и все общества, в неё погружённые. Утверждению, которое презирали все аграрные общества. Вскоре же понятие «все мужчины» расширилось и стало включать «всех людей» — мужчин, женщин, рабов, и впервые в человеческой истории в мире возникли подлинные демократии.)

И это была революция (и ряд освободительных движений), в которой всё ещё аграрный Восток не принимал участия, — и уж совершенно точно он не принимал участия в движениях за права женщин и их реальной политической эмансипации. Таким образом, невзирая на весь недвойственный и тантрический акцент, который делался на «Женственном» и «Богине», в этих обществах женщинам тем не менее по-прежнему отводилось место в частной сфере воспроизводства (я не единственный, кто был поражён тем, что в обществах, воспевавших тантрических богинь и женственное — таких как Индия и Тибет, — всё равно фактически не было женщин на позициях власти или позициях, позволявших иметь общественное влияние. Смысл же данного положения вещей в том, что этого и не могло произойти на основе аграрного базиса: поклонение «Женственному» оставалось в какой-то степени лицемерным, потому что базис попросту не мог поддержать это само по себе прекрасное видение).

Следовательно, в настоящий момент истории объединить Восток и Запад — означает прежде всего объединить экстраординарный прорыв, представленный недвойственным подходом, который равным образом ценит восхождение и нисхождение, мудрость и сострадание, пустоту и форму, эрос и агапэ, мужчину и женщину, небеса и землю, с технико-экономическим базисом (здоровым индустриальным и в особенности постиндустриальным), который является единственным, позволяющим на деле воплотить этот недвойственный подход.

Проще говоря, это означает объединение недвойственной ориентации с постиндустриальным базисом, или недвойственной ориентации с базисом, нейтральным к гендерным различиям. Это стало бы, в наилучшем смысле из возможных, воплощением недвойственного тантризма не только в видении и теории, но фактически на деле, в реальном проявлении.

И всё это означает исключительно дружественные отношения с деньгами, едой, сексом и женщинами, чем не могут похвастаться исключительно восходящие пути. (В то же время мы не хотим впасть и в другую крайность: слишком многие женские духовные движения попали в ловушку сугубо нисходящего пути, когда акцент делается исключительно на теле, биосфере, Агапэ и сострадании — без какого-либо представления о настоящих Эросе, трансценденции и Пустоте; таким образом, это приводит к непрестанному эмоционированию и бесконечному выставлению напоказ личностных и эгоических чувств, желательно переживаемых ночью, в полную луну, словно в этом сокрыто некое освобождение.)