Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

известить».

Человек, - белый, - погладил седоватую бороду. Пропустив Теда в скромно обставленную

гостиную, - без распятия, с Библией и книгами Джорджа Фокса на столе, квакер развел руками:

«Не обессудьте, Сержант, придется в подпол спуститься. У нас хоть и безопасно, но, все равно,

осторожность не помешает». Внизу, при свете свечей, Тед увидел еще пятерых. Трое были белыми,

двое - неграми.

Они обменялись рукопожатиями. Тед, вытащив конверт, передал его хозяину фермы: «Лично вам,

господа, из Спрингфилда, от мистера Джона Брауна. Пришло время действовать». Квакер только

усмехнулся. Подозвав Теда, он ловко открыл тайник в половицах - там были сложены ружья и

пистолеты.

-Очень хорошо, - протянул Тед. «Вам уже, должно быть, прислали список, из Провиденса».

Квакер кивнул: «На той неделе. Как вы понимаете, я сам таким заниматься не могу, - он вздохнул, -

это против наших принципов...»

Тед оглядел собравшихся: «Господа, если здесь есть еще квакеры, мы, конечно, освобождаем вас

от участия, - он поискал слово, - в акции. Мы уважаем ваши взгляды».

Все молчали. «Вот и славно, - широко улыбнулся Тед.

-Дайте-ка мне список, - попросил он квакера и пробежал глазами имена: «Вот этот. Пишет колонки

в газетах, поддерживающих рабство, водит дружбу с южанами..., Начнем с него, а там пойдем

дальше, - Тед помолчал, - по алфавиту. И запомните, - добавил юноша, - не надо излишнего риска.

Впрочем, первое мероприятие мы проведем вместе, а потом каждый будет ответственен за свой

участок работы».

Квакер развернул записку от Брауна: «Братья! Не останавливайтесь ни перед чем, не жалейте

ничего и никого, Америка должна сбросить позорные оковы рабства и возродиться к новой жизни

- в дыме пожаров и крови угнетателей».

-Аминь, - сказал кто-то. Хозяин фермы, поднеся бумагу к огню свечи, подождав, пока она сгорит,

улыбнулся: «И да поможет нам Бог».

-Через две недели, - сказал Тед, прощаясь с мужчинами, - встречаемся в Провиденсе. Мистер

Келлог пожалеет о своем бойком пере. Мы его заставим, как бы это сказать, проглотить

собственные слова.

Тед вышел в прохладную, мартовскую ночь. Весело насвистывая, юноша направился обратно к

особняку Горовицей.

Когда Тед ушел, судья запер дверь библиотеки и кивнул: «Дэвид».

Тот, вздохнув, подвинул к себе неприметную, картонную папку: «Как вы понимаете, я не могу

открыто проявлять свой интерес к внутренним делам Российской империи. Тем более, что все мы

знаем, - он посмотрел на старшего Фримена, - что у них в посольстве императора Николая, лежит

распоряжение об отказе в визах нам всем, даже, - Дэвид усмехнулся, - дяде Натану».

Эстер Горовиц сразу сказала: «Милые мои, от нас никакой помощи не дождешься. Евреев там

дальше черты оседлости не выпускают. Натану просто не дадут разрешения приехать в Санкт-

Петербург, будь он хоть трижды американец и государственный чиновник. Вы не помните, когда в

Европе были такие же времена, а я помню. Мой покойный брат налог штатгальтеру платил, за то,

что нам разрешали в синагогу ходить, - она затянулась сигаркой: «Судаковы, конечно, постараются

что-то узнать, там, на Святой Земле. Через Ханеле, может, хоть она слышала...»

-Что можно слышать, сидя на мельнице в польской глуши, - недовольно пробормотал Тедди. Он

вспомнил высокую, красивую, черноволосую девочку, со странными, мутными, серыми глазами.

Она тогда, в Париже, все смотрела на него, а потом улыбнулась: «Ты хороший. Очень хороший. Как

будто светишься».

-Ладно, - сейчас заметил Тедди, - давай, что у нас есть.

-Ничего у нас нет, - горько ответил Дэвид. «Не буду же я напрямую спрашивать у посла Российской

Империи, господина Бодиско, - где Воронцовы-Вельяминовы, ваше превосходительство?»

Нат закурил. Протянув ноги к огню, он взял карандаш: «Кое-что мы все-таки знаем, еще с тех

времен, когда Мартин и Бенедикт покойный добрались до этой самой Сибири».

-Мой брат младший там левую руку оставил, - мрачно сказал Тедди, - еще хорошо, что не голову.

Если бы не матушка, они бы там все погибли. Она их оттуда вывезла, протащила через весь Китай

до Кантона. Останки было опасно забирать, так они там и лежат - Юджиния и ее муж. А где дядя

Теодор и тетя Тео, где дети - один Бог ведает.

-Двое детей, - Нат покусал карандаш. «Мальчики, оба. Она второго родила, преждевременно, и

умерла. Может, и второй умер? - он посмотрел на мужчин.

-Матушка нашла записи, - Тедди курил, глядя на огонь в камине. «Федором его крестили,