Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

будет, в Лондоне? Там и ровесников моих нет. Только кузены Кроу, а они меня на пять лет старше.

Но там бабушка». Она, невольно, улыбнулась: «С такой бабушкой ничего не страшно». Над

особняком пролетела сова, мягко хлопая крыльями. Марта, потушив сигарку, завернув ее в

салфетку, напомнила себе: «Завтра выбросить». Она походила по комнате, нажимая на грушу

серебряного флакона с ароматической эссенцией. Запахло жасмином. Марта, присев на кровать,

стала расчесывать волосы. Она заснула, обложившись шелковыми подушками, свернувшись в

клубочек, - крепко, как в детстве, размеренно, спокойно дыша, все еще улыбаясь.

Тед Фримен вышел из библиотеки и прислушался. Дом уже спал, наверху, в детских, царила

тишина. Он оглянулся на закрытую дверь - отец, грея в руках серебряный стакан с виски, только

усмехнулся: «Юному Теду, - то есть тебе, - пора отдыхать, а мы еще посидим, по-родственному».

Тед, было, хотел что-то сказать. Дядя Тедди так посмотрел на него, что молодой человек сразу, же

поднялся. При Теде они ничего интересного не обсуждали. Он и так знал, что отец финансирует

Подпольную Дорогу. Однако Натаниэль Фримен был против побегов из рабства. Отец говорил, что

положение цветных можно изменить только кропотливым и долгим трудом, представляя их

интересы в судах, и освобождая рабов по закону. Бет, как-то за обедом, дерзко заметила: «Пока вы

будете корпеть над бумагами, папа, на юге погибнет в оковах еще тысяча наших братьев. Слава

Богу, бабушка умерла, когда мне было шесть, она успела мне рассказать о рабстве».

Отец тогда посмотрел на Теда, и тот подумал: «И мне успела». Бабушка пела им южные песни,-

протяжные, тоскливые, говорила о плантациях табака, о бараках, где жили негры. Как-то раз Салли

показала им старые, почти стершиеся шрамы на своем плече.

-От хозяина, - заметила она, поджав губы, и замолчала. Они знали, что бабушку спасла мать дяди

Тедди, миссис Марта, увезя ее с юга. «Но все равно, - настаивал на своем отец, - хватит. Никаких

восстаний, они заканчиваются только пролитием крови невинных людей».

-Когда примут закон о возвращении беглых рабов хозяевам, - зло подумал Тед, взбегая по

лестнице на третий этаж, в гостевые спальни, - уже нигде не спрятаться, будет. Даже у нас, на

севере. Придется беглым или в подполье оставаться, или в Канаду уезжать, но что это за жизнь?

Дверь в комнату родителей была приоткрыта - мать читала в постели. Тед просунул голову внутрь,

и улыбнулся: «Я пойду, прогуляюсь, воздухом подышу, мамочка. Папа в библиотеке, они там

надолго».

Бланш отложила папку с документами: «Миссис Стэнтон и миссис Мотт все настаивают, чтобы я

выступила на этой конференции по правам женщин, в июле, в Сенека-Фолс. А что я скажу? - Бланш

развела руками. «Я не оратор, так только...»

-Ничего не «только», - Тед присел на кровать и поцеловал мягкую, пахнущую ванилью, такую

знакомую руку. «Ты много делаешь, а лучше делать, чем говорить. Расскажешь о своих классах для

цветных, о борьбе за трезвость..., В конце концов, мы с папой поможем тебе речь написать, - он

подмигнул матери.

-Еще чего, - ворчливо отозвалась Бланш. «Сама справлюсь, я, хоть и не выпускник колледжа, - она

погладила сына по щеке, - но это сделать могу. Бет со мной поедет. Хочу, чтобы она

познакомилась с миссис Мотт и другими женщинами».

-Мужчин, как я понимаю, туда не пускают, - смешливо сказал сын. «Нам с папой даже и проситься

не стоит».

-Отчего же? - Бланш лукаво улыбнулась. «Мистер Фредерик Дуглас будет выступать, твой приятель.

Он как раз из Англии вернулся. Мне миссис Мотт его письмо переслала». Бланш потянулась за

папкой и прочла: «Как цветной, я отказываюсь пользоваться правом, избирать и быть избранным,

до тех пор, пока таким же правом не будут наделены женщины». Бет все смотрела на сына: «Если

у тебя и папы будет время, приезжайте. Там хорошо, леса вокруг, озера, на лодке покатаемся.

Лето же, - она потрепала Теда по черным, вьющимся волосам.

Сын поцеловал ей руку и кивнул: «Приедем. Я пошел, мамочка».

-Ты осторожней только, - велела Бланш сыну. Тот закатил глаза: «Мама, мы в Род-Айленде, в

свободном штате. Здесь пятьдесят миль от Бостона, безопасней только дома, в кровати».

-Все равно, - вздохнула Бланш и добавила: «Бет спит уже. Они сегодня с Мартой молодцы были,

очень нам помогли. И ведь всю неделю так, - она покачала головой, - завтра опять сотня человек