Unknown - a6d7bdf5-a541-4ddf-adb9-b1e35a8a6b16

печально — не за себя, из-за меня. Я понимала, что он пожалел меня.

42

Накал Страстей

Пенни Рейд

Я вздохнула, посмотрев в сторону, мой румянец теперь выглядел малиновым. К

гневу прибавилось еще и унижение, мой желудок бушевал от разочарования и тревоги.

Почему я не могла сказать это? Что, черт возьми, со мной? Я зажмурилась, закрыв лицо

руками. Я чувствовала, что вот-вот расплакалась бы, это было просто смешно.

Секунды прошли в относительной тишине, пока я пыталась прийти в себя. Но у меня

ничего не получалось. Я расплакалась.

Внезапно Мартин сказал:

— Лучше не делай этого.

— Чего? — огрызнулась я.

— Ты всегда закрываешь лицо, когда мы разговариваем.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился. Когда он положил руки

на мои запястья, я подпрыгнула, вздрогнула, хотя знала, что он преодолел барьер между

нами.

— Позволь мне посмотреть на тебя. — Его захват усилился, решительный, но

безболезненный, и он убрал мои руки в сторону.

Я плакала. Не сильные отвратительные рыдания, нет, не так. Обычно я плакала

молча, в подушку. Я редко плакала. Последний раз я плакала, когда умер мой кот в средней

школе. Моя мама добавила очередной пункт к нашей еженедельной повестке: "Новый кот

для Кэйтлин — Плюсы\Минусы".

— Зачем ты так? — Голос Мартина напугал меня, потому что был таким... нежным.

Я подняла на него слезящиеся глаза, мне пришлось прикусить губу, чтобы мой

подбородок перестал содрогаться. Его взгляд соответствовал его нежному тону. Он выглядел

немного обеспокоенным и любопытным.

— Ты боишься, когда на тебя смотрят?

Прочистив горло, я посмотрела через его плечо.

— Просто потому, что я не готова сделать следующий шаг в физической близости,

не значит, что я боюсь, чтобы на меня смотрели.

— Согласен, не значит. Но ты напугана, Кэйтлин. Каждая дискуссия с тобой

логична, все проанализировано и аргументировано. Ты чувствуешь влечение к чему-либо?

— Конечно.

— К чему?

— Я люблю родителей. — Я сказала это запинаясь, это было неубедительно. Не то

чтобы любовь к родителям неубедительна, но единственное, что я смогла придумать близкое

к влечению, была моя любовь к родителям.

43

Накал Страстей

Пенни Рейд

— Я не об этом говорил, и ты знаешь. — Я скрежетала зубами, не уверенная, что

сказать.

Повернувшись, Мартин приподнял меня с собой, усаживаясь на месте. Потянув меня

на себя, руками двигая по моему телу, он расположил меня так, как ему нравилось — лицом

к себе, так, чтобы я оседлала его бедра. И я позволила ему, потому что была потеряна. Этот

разговор вводил меня в заблуждение.

Влечение... было запутанным понятием для меня, ведь оно само по себе было

странной, запутанной вещью. Я упрекала себя, чувствуя себя неуклюжей и глупой, и да, по-

детски. Как влечение могло быть настолько чуждым? Я достаточно прочитала об этом в

книгах. Теоретически я знала, что оно в себя включает. Я чувствовала некое влечение к

книгам и гениальным культурам, песочному печенью и любимым группам. Кроме того,

однажды я чувствовала нечто близкое к влечению в музыке.

У нас с мамой был разговор, почему страсть к музыке — одновременно хорошо и

плохо.

Это было хорошо — иметь представление об искусстве. Искусство обогащало

общество.

Плохо было стать страстным, сосредоточить всю энергию на чем-то, когда я была

талантлива и в других областях, таланты, в которых нуждалось общество.

Она объяснила, что миру больше были не нужны музыканты. Но нужно было

больше женщин, особенно женщин: учёных, математиков, политиков, врачей и

руководителей. Я была хороша в музыке, но быть просто хорошей было недостаточно, чтобы

поддерживать себя в роли музыканта. И я бы не приносила позитивную и долгосрочную

пользу обществу просто как хороший музыкант. Гораздо лучше было сосредоточиться на

математике и науке — областях, где я уже была одарённой, областях, куда я смогла бы

привнести ощутимые изменения.

Я потерялась в этих мыслях, слёзы сошли на нет, когда я осознала, что Мартин

смотрел на меня, наблюдал за мной. Я почувствовала, как его взгляд пристально изучал мои

формы. Он замедлился, как будто заметил меня, затем костяшками пальцев провел по моей

груди.

Моё дыхание стало прерывистым, и я подняла свой взгляд на него.

— Вот, — сказал он, ища глазами мои, когда он снова прикоснулся ко мне, и на этот