Джейн Остин - Эмма

A little curiosity Emma had; and she made the most of it while her friend related.

В Эмме пробудилась толика любопытства, и она, стараясь поддерживать его в себе, расположилась слушать.

Mrs. Weston had set off to pay the visit in a good deal of agitation herself; and in the first place had wished not to go at all at present, to be allowed merely to write to Miss Fairfax instead, and to defer this ceremonious call till a little time had passed, and Mr. Churchill could be reconciled to the engagement's becoming known; as, considering every thing, she thought such a visit could not be paid without leading to reports:—but Mr. Weston had thought differently; he was extremely anxious to shew his approbation to Miss Fairfax and her family, and did not conceive that any suspicion could be excited by it; or if it were, that it would be of any consequence; for "such things," he observed, "always got about."

Миссис Уэстон решилась ехать к миссис Бейтс не без внутренней борьбы — поначалу вовсе не хотела, предпочитая написать мисс Фэрфакс, а с нормальным визитом повременить до тех пор, покуда мистеру Черчиллу не станет легче смириться с тем, что тайна получит огласку, ибо, все взвесив, она поняла, что о посещении этом неизбежно пойдут толки; однако мистер Уэстон думал иначе, прежде всего желая показать мисс Фэрфакс и ее родным, что смотрит на случившееся благосклонно, — он считал, что никаких подозрений визит не вызовет, а если и вызовет, то не беда — ибо, заметил он, «такое все равно не скроешь».

Emma smiled, and felt that Mr. Weston had very good reason for saying so.

Эмма улыбнулась, подумав, что у мистера Уэстона есть основания для подобного вывода.

They had gone, in short—and very great had been the evident distress and confusion of the lady.

Короче, решено было ехать.Джейн при виде их пришла в неописуемое смущенье и растерянность.

She had hardly been able to speak a word, and every look and action had shewn how deeply she was suffering from consciousness.

Ей явно стоило труда поддерживать разговор; всякий взгляд ее, всякое движенье свидетельствовали о муках совести.

The quiet, heart-felt satisfaction of the old lady, and the rapturous delight of her daughter—who proved even too joyous to talk as usual, had been a gratifying, yet almost an affecting, scene.

Отрадно и трогательно было видеть тихую радость старушки, сияющее лицо ее дочери, которая даже примолкла слегка от восторга.

They were both so truly respectable in their happiness, so disinterested in every sensation; thought so much of Jane; so much of every body, and so little of themselves, that every kindly feeling was at work for them.

Обе столь очевидно заслуживали уваженья, столь бескорыстно торжествовали, столь искренне думали только о Джейн — о всех других — и забывали о себе, что становилось тепло на душе.

Miss Fairfax's recent illness had offered a fair plea for Mrs. Weston to invite her to an airing; she had drawn back and declined at first, but, on being pressed had yielded; and, in the course of their drive, Mrs. Weston had, by gentle encouragement, overcome so much of her embarrassment, as to bring her to converse on the important subject.

Недавняя болезнь мисс Фэрфакс послужила миссис Уэстон отличным предлогом пригласить ее прогуляться, она вначале дичилась и отнекивалась, но уступила настояньям, а во время прогулки миссис Уэстон, незаметно ободряя ее, помогла ей справиться с застенчивостью и понемногу разговориться о главном.

Apologies for her seemingly ungracious silence in their first reception, and the warmest expressions of the gratitude she was always feeling towards herself and Mr. Weston, must necessarily open the cause; but when these effusions were put by, they had talked a good deal of the present and of the future state of the engagement.

Началось, разумеется, с извинений за то, что, когда миссис Уэстон впервые их посетила, то Джейн, рискуя показаться невежливой, большею частью отмалчивалась — затем последовали изъявленья горячей благодарности, которую она всегда питала к ней и мистеру Уэстону; когда же эти излияния иссякли, началась обстоятельная беседа о делах и планах в настоящем и будущем.

Mrs. Weston was convinced that such conversation must be the greatest relief to her companion, pent up within her own mind as every thing had so long been, and was very much pleased with all that she had said on the subject.

Миссис Уэстон полагала, что она принесла облегченье ее собеседнице, у которой за столько времени многое накопилось на душе, и сама осталась очень довольна тем, что от нее услышала.

"On the misery of what she had suffered, during the concealment of so many months," continued Mrs. Weston, "she was energetic.

— С особенным волненьем говорила она о том, чего ей стоило таиться все эти месяцы, — продолжала миссис Уэстон.

This was one of her expressions.

— Вот ее слова:

'I will not say, that since I entered into the engagement I have not had some happy moments; but I can say, that I have never known the blessing of one tranquil hour:'—and the quivering lip, Emma, which uttered it, was an attestation that I felt at my heart."

«Не стану говорить, будто со времени нашей помолвки у меня не было счастливой минуты, но могу смело сказать, что не знала после нее ни одного спокойного часа», — губы у ней дрожали, Эмма, и я пожалела ее всем сердцем.

"Poor girl!" said Emma.

— Бедная! — сказала Эмма.

"She thinks herself wrong, then, for having consented to a private engagement?"

— Так, значит, она корит себя за то, что согласилась на тайную помолвку?

"Wrong!

— Корит?

No one, I believe, can blame her more than she is disposed to blame herself.

Мне кажется, никто не осуждает ее столь сурово, как она сама.