Unknown - 5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

стала водить рукой Абеля под своей тугой рубашкой.

Мэддокс пошутил с Брэндоном, выпил пива, и почувствовал себя лучше. Орион

остановился достаточно надолго, чтобы конретно рассмотреть каждого в помещении, своими интенсивными голубыми глазами. Он нахмурился на двоих Мародеров Мохаве, которые начали дебоширить и этого было достаточно, чтобы успокоить их.

— Мог бы взглянуть на мужской сортир? — спросил он Мэддокса, когда

остановился у их столика.

Это было не совсем то, что Мэддокс хотел делать на тот момент, но спорить с

боссом не мог. Во всяком случае, ему нравилось чувствовать, будто он вносит свой вклад

в клуб.

— Конечно, — он пожал плечами. — Кто-то попытался смыть монстра Гила снова?

— Черт, может быть, — проворчал Орион, удерживая взгляд на происходящем в

баре. Видимо удовлетворенный тем, что все было в порядке, он ласково ударил Мэддокса

по плечу и направился назад, вероятно, в дом, где его девушка, Кира, ждала его.

Брэндон начал дремать на столе. Мэддокс резко пнул его стул и улыбнулся потоку

проклятий, которые извергались из бородатого мужчины.

В кабинете, в небольшом шкафу был плунжер и сумка инструментов. Взяв их,

Мэддокс открыл дверь в мужской туалет и увидел волосатую задницу и мятую кожанку, с

названием клуба.

Шерил «Большие сиськи» на раковине, махала ногами в воздухе, пока Абель её

трахал. Она не улыбнулась ему в этот раз, по-видимому, все еще оскорбленная

отсутствием его интереса. Она закрыла глаза и приступила к выкрикиванию слабых

женских стонов, воображая себя Мэг Райан в старом фильме восьмидесятых «Когда Гарри

встретил Салли».

Мэддокс всегда любил ту часть, где Мэг делала вид, что подается вперед, а затем

спокойно кусала свой бутерброд. Шерил вскрикнула громче, но Мэддокс знал, что она

иммитирует, когда услышал это.

— Когда закончите, позовете, — окликнул он, закрывая дверь.

Он долго не прождал, когда Шерил толкнула дверь, проходя мимо него, пока

пыталась любым способом засунуть свои гигантские сиськи обратно в лифчик. Абель

появился через несколько секунд, застенчиво ухмыляясь, пока застегивал ширинку.

— Класс, — поддел Мэддокс, подмигнув и пожав плечами, отправился в

прокуренную уборную.

Два писсуара, казалось, были в порядке, но с одним унитазом, очевидно, возникли

проблемы. Мэддокс повозился с дохлой ручкой, но вопрос был в том, что засунули в

отверстие. Это было невероятно, что могли смыть в унитазе люди по их мнению.

Когда Мэддокс приступил к работе, он подумал о Священнике. Трубы и насосы

всегда напоминали ему об отце, который научил его всему, что он знал о сантехнике. Он в

детстве ездил вместе с ним и тырил печенье из шкафов, принадлежащее прекрасным

людям Раздор-Сити, пока Священник МакЛеод трудился над их раковинами и туалетами.

Когда Мэддокс пытался выудить виновника из глубин бара, он мотал головой. Это

было похоже на сдохшего рожавшего скунса, привязанного к кучке презервативов. Он не

мог понять что это, да и не хотел. Он бросил вещь в мусорный бак. После проверки

цепочки смыва и к стандартному журчанию воды смыва, он был рад, что закончил.

Мэд мыл руки и ощутил какие-то угрызение совести. Он должен был звонить

старику чаще. Священнику стало хуже, когда последний раз несколько недель назад они

разговаривали. Завтра. Завтра он позвонит и спросит, нужно ли ему что-нибудь.

Может быть, это было предчувствием или, возможно, вселенная насмехалась над

неупорядоченным хаосом. Но, когда Мэддокс покинул Бар «На дне реки» и вышел в ночь, у него зазвонил телефон. На экране был номер Священника.

— Папа, — сказал он в трубку с облегчением, и улыбнулся.

— Мэддокс.

Улыбка спала. Мэд чуть не уронил телефон в полном неверии. Именно этот голос, вызывал ужасающую ярость, которая до сих пор снова и снова угрожала задушить его, даже после всех этих лет.

Это был Дженсен.

Глава 2.

Территория Аризоны.

1888

Начинало казаться, что она просидела в ловушке в этой проклятой повозке уже

сотню лет. Анника ожидала, что путешествие от станции Сан-Диего через пустыню будет

некомфортным, но в реальности было не много, ни мало нелепым. Бархат, просторной

повозки был еще с поры восточной роскоши. Все здесь износилось. Ее спина затекла от

напряжения, стала как деревянная, после двух дней напряженной поездки. Троих

пассажиров втиснули на сидушку, рядом с ней, каждый пах еще хуже, чем другие.